Ю. Цыганов

 

У Христа за пазухой

(отрывки)

 

 

Ничто не существовало: ни ясное Небо,

Ни величья свод, над Землёю простёртый.

-Что же покрывало всё? Что ограждало? Что скрывало?

Были ли то бездонные глубины вод?

Не было смерти, и бессмертия не было.

Не было границ между днём и ночью.

Лишь Единый в своём дыхании без вздоха,

И ничто другое не имело бытия.

Царил Мрак, и всё было сокрыто изначала

В глубинах Мрака – Океана бессветного.

Зародыш, скрытый в скорлупе,

Под жаром пламени в природу  развернулся.

………………………………………………………

                                                                               Риг-Веда

 

…Он летел в толпе таких же как он вперед. Он не мог не лететь. Его неумолимо тянуло вперед, в неизвестность. Их была целая армия, но Он чувствовал, только Он один достигнет своей Цели. Эта цель у них называлась Любовь.

Она извелась вся в ожидании Его. Она чувствовала, Он ищет Её. Из всей толпы, только Он, Её бог и господин, нужен Ей. Только Ему Она откроет свои двери… 

Он нашел ее сразу. По наитию, по запаху, по призывам и беспокойству, которые источала Она. Он ворвался в Её домик, в Её тепло и умиротворение. Они слились с ней сразу в долгом поцелуе, проникая друг в друга, и успокоились. И великая Радость обрушилась на них. И сияние божественного нимба освятила их союз.

 

 

 

 

1.

Предвечная Матерь-Рождающая, сокрытая в своих Покровах Вечно-Невидимых, ещё дремала в продолжении Семи Вечностей.*

_____________________________________________________________________________

* Здесь и далее Станцы Дзиан. Космическая эволюция.

 

Я лежал на земле и всё понимал.

Я распластался, прижавшись к плоти Земли, вглядывался в небесный купол, и понимание проникало в мою плоть. Звёздное небо отражалось в нашем Едином Теле.

Я был так огромен, так необъятен, так беспределен. Через меня преломлялись времена и пространства, пролетали миры. Я слышал гул эпох…

Я был центром Креста. Началом начал. Фаллический столб пробивал меня, и девственно чистая горизонталь, пересекая его, уходила в бесконечность. Я был Зародыш, сердцевина необъятно огромного Яйца, разлетавшегося в Никуда. Там, в Нигде, в предвечном Духе царил Хаос. Во мне перемещались молекулы, образуя подвижный и прекраснейший узор, мерцали звёзды-корпускулы, копошился белок. Плоть пульсировала в унисон с плотью Земли, улавливая божественное Дыхание.

Но был ещё один Луч. Луч, исходящий из бесконечно малой субстанции в бесконечное ВСЁ. Я распускался как цветок.

Я был центром мироздания.

Я был абсолютным вместилищем Всего Сущего.

Я был Вселенной Распространённо-Проникнутой, Разрушающе-Созидающей.

Я был проявленный Логос.

Я был, облачённый во Мрак, Вечный Матерь-Отец.

Только сознание не принимало всё ЭТО. Сознание совершало свой саморазрушающий Зуд. Оно противилось ВСЕМУ, и было неуёмно в своём упорстве. Оно расщепляло Мир, и видело Тайну подспудного. Там сонмы вялых и злобных богов строились в редуты Солдат Потустороннего. Сознание во всём сомневалось, и мощь его кармы пробивало всё до Основ. Мир сыпался трухой.

Моё Я отторгало этот Мир.

 

…Она наблюдала за ним. Он был безобразно пьян, и находиться с ним было невозможно. Он валялся на лужайке, выкатив стеклянные глаза в ночное небо. Она боялась, что он умрёт. Она безумно любила его…

 

 

2.

Времени не было, оно покоилось в Бесконечных Недрах Продолжительности.

 

Знаете, что такое ад в раю?

Рай – это то место, где был я. Ад – это я сам. Переносной, портативный ад я притащил в те благословенные места.

Белое и черное. Только эти два цвета осели в сознании… 

Белый снег и черные мысли.

Белый свет и черный запой.

Белое – по ту сторону; черное – внутри.

Белое – сияло; черное – обволакивало. Черный неуклюжий мир громоздился во мне.

 

Когда мы приехали в деревню (550 км от Москвы в сторону Валдая), там еще лежал снег. Белый снег на ярком солнце! И моя замутненная алкоголем душа устыдилась. Она не

раскрылась в блаженстве, не ликовала, как раньше – душа насупилась, забралась в свой кокон, она все уже знала заранее…

Здесь все было воздушно, наполнено дыханием. Даже в названии моей деревни и озера слышалась музыка. Озеро – Люшня… деревня – Залюшенье… 

Просторы, которыми я когда-то любовался, девственно чистое озеро перед домом, холмы, прозрачный весенний лес, родник, вся пробуждающаяся природа – все было съедено моей утробой и надежно спрятано в подвалах души.

Все великолепие рая земного предстало теперь фальшивой декорацией.

Я забаррикадировался от всего. 

Серега тогда посмотрел на меня с сожалением и сказал довольно сильную фразу. Настолько сильную, что она врезалась мне в сознание, как эпиграф всей моей жизни. Или эпитафия на могилу мою. Он говорил спокойно, без эмоций. Он просто констатировал факт, сфотографировал явление. Он сказал, глядя мне в глаза: “Беда, растянувшаяся на всю жизнь”.

Серега смотрел в суть, он опять угадал меня.

Я тонул в своей беде…

А мозг мой работал, как раскрученный маховик. Топливо подавалось большими дозами, зажигание дало искру, поршни в цилиндрах раскрутили обостренную мысль. Мозг заработал на повышенных оборотах. Я так и не смог отключить его. Он – безучастный наблюдатель – встал между Черным и Белым и крутил знакомую мелодию.

Звучала она так: “Пить ты не хочешь, но пьешь. Ты пьешь в знак протеста. И протест твой в том, что ты есть. Ты протестуешь против самого факта своего существования! То есть, силишься доказать, что тебя нет! И  э т о г о  света нет! Ты уже умер или еще не родился? Уже, но еще нет…

А что же у тебя есть? Есть только бульон из страстей и сомнений, падения и прозрений, целомудрия и вероломства, в котором варишься ты всю жизнь. Самой же Жизни для тебя не существует! Ты пьешь, чтобы в очередной раз удостовериться в этом. И еще потому, что  привык уходить в нирвану, когда вопросы обнажены. Пьешь страшно, потому что понемногу ты пить не умеешь. Пьешь в квадрате, в четвертой степени. Вдалбливаешь в себя спиртное со страстью самоубийцы.

Пьешь, уединившись в себе. Пьешь, как всегда, наплевав на все вокруг – на друзей, знакомых, на всю компанию, что съехалась из Москвы. Ты уже знаешь, как ребята реагируют на подобные выходки, но пьешь именно так – притаившись, как в засаде. Нет, тебе все-таки нравится пить! Твоя душа попадает в ад. Да! В привычный, ставший родным – ад. Прямо здесь, у божественного источника. И ты  э т о  приемлешь… иначе бы не пил. Просто ты знаешь, что ад, вызванный водкой, хоть и безобразен, но не так страшен, как ад, что пронзает тебя в здравом уме и твердой памяти. Ты хитришь. Ты отсиживаешься, прячешься от проблем. Ты затаился, как киллер в засаде. Именно здесь, где природа так совершенна и чиста. Ты рассматриваешь ее через свою классную оптику и боишься шелохнуться. Боишься быть обнаруженным. Ах, какой же ты невозможный хитрец! Ты напялил на себя этот запой, чтобы отсидеться в тылу, вместо того, что бы идти и смотреть! Смотреть во все глаза на таинство зарождения жизни. Может быть, ты трус?”.

И я ворочался в своей нирване и точно не знал: “Трус ли я?”.

Я знал иное: я боюсь жизни. А когда ее так невозможно много, как здесь – боюсь  стократ. Всю свою жизнь я смотрел на нее в упор и пытался постичь. И чем пристальней смотрел, тем непонятней она мне казалась. А она отторгала меня. Всегда! Меня, круглого двоечника, всегда отовсюду выгоняли и никуда не принимали. Я не вписывался ни в один коллектив. Я потерял всех своих женщин. Я не смог создать семьи. Мое творчество никому не интересно. Рукописи мои отвергаются, картины пылятся в углу. Я живу без денег, в постоянном страхе за завтрашний день.

“Если ты такой умный, то почему такой бедный?”. Какой болван запустил это изречение в мир, и теперь оно повторяется на каждом углу? Какая тут связь? Ладно…

 Я всю жизнь живу на какие-то жалкие подачки судьбы… и при этом до сих пор выращиваю в себе наполеоновские планы! Я все еще думаю, что дорого стою. Смешно…

А ведь мне почти пятьдесят.

Я раньше смотрел на взрослых дяденек и как бы спрашивал, что же вы знаете такое, что так уверенно живете? И не получал ответа. И теперь, когда я уже сам дважды, трижды взрослый дяденька, я все так же задаюсь все тем же вопросом. Правда, теперь я не уверен, что они знают на него ответ. А живут так уверенно, потому что  т а к и х   вопросов не задают  в о в с е. А самая большая мудрость в том, что ничего до основ не знаешь. Мы знаем, что за А следует Б, но почему это так, и в чем смысл и суть этих букв – никто не ведает.

Но не это непонимание даже волнует меня. Деньги и слава тоже не главное. Были у меня и деньги, и признание коллег. Чего уж там. И кое-куда меня все-таки принимали, и даже печатали. И подачки Судьбы совсем оказывались не лишними. И взрослых дяденек я давно уже изучил.

“Беда, растянувшаяся на всю жизнь”, – вот что меня волнует. Эпитафия на могильной плите давит на меня всю жизнь. Томление духа убивает меня.

Откуда она взялась – моя беда?

 Ведь ничего же в моей жизни непосильного не было. Ни одной натуральной трагедии! Я не воевал, не сидел в тюрьме, у меня не умирали дети. Они даже не болели ни разу. Поскольку их нет. Мне не изменяла жена, поскольку и жены у меня не было. Зато у меня есть квартира, мастерская, дом в деревне с видом на божественное озеро. Что еще? Я не проигрывал состояния, не закладывал душу пиковой даме, и вообще, кажется, ничего стоящего не закладывал. Я не был ни в рабстве, ни в плену, ни в изгнании; мной даже не интересовались известные органы. Еще? Я не голодал, не зарабатывал на жизнь непосильным трудом. Половину своей взрослой жизни, когда вся страна загибалась в нищете и тонула в кровавых разборках, – я был рантье. Полжизни я прожил сибаритом! Еще? Я нравлюсь женщинам, детям и домашним животным. Я не страдаю психическими расстройствами, не пристрастен к наркотикам. По большому счету и алкоголизм мой – фикция, я давно научился справляться с ним. Я часто прикрываюсь им как щитом, чтобы уйти от ненужного общения. У меня все на месте – руки, ноги, глаза. Я абсолютно здоров, – печень работает, сердце стучит, легкие дышат; читаю я без очков, у меня еще все зубы на месте!

Да я же просто счастливчик! Я – у Христа за пазухой!

НО ТАК ЛИ ХОРОШО ЗА ЕГО ПАЗУХОЙ?

Вопрос. Это вопрос вопросов!

А, может быть, это и есть моя беда – быть у Христа за пазухой?

Слушать стук его сердца, ощущать его душевное тепло и постоянно ждать жестокой расправы, нечеловеческой пытки, устроенной ему фанатичными соплеменниками? Постоянно ощущать его земную трагедию, наполненную ложью, непониманием, предательством; ощущать его раздвоенность, в которой дух и тело не смогли ужиться; постоянно ощущать на себе его неприятие земной жизни.

Что я забыл за его пазухой? Мне не уютно здесь! Здесь кровавый пот сочится из пор. Его предсмертная агония, зверство, творимое над его телом и душой, отложили отпечаток на мою жизнь. И что мне до его Вознесения, когда я всё еще  з д е с ь.

Тогда возникает главный вопрос: быть иль не быть? Жить или не жить? Просить Создателя “пронести сию чашу мимо” или “испить её”? И ответ давно получен. Он дан мне в ощущении самой жизни.

Ведь я не живу! Я постоянно увиливаю от жизни. Или прикидываюсь, что живу. То есть живу где угодно: в себе, в своих глупых фантазиях, на небесах, в преисподней – только не в реальности! Жизнь для меня – временное явление. Настолько временное и отстраненное – как кинофильм. Кинофильм, в котором есть некий герой, похожий на меня, и за которым я вынужден следить постоянно. Наблюдать. Но герой этот – не я. Я всего лишь – наблюдатель. И опять вопрос. Хорошо, пусть – наблюдатель, тогда почему так все болит у меня? Так натурально болит!

И еще вопрос – основной, – а что будет дальше, когда фильм закончится и высветится надпись: “конец”? Что?! Выкрикнуть вслед за Тиберием: “Qualis spectator pereo!” и уйти в небытие?.. “Ведь я так много понял и имел такой острый глаз!”. И что с этим-то  делать? куда деваться? когда – КОНЕЦ!

Ведь я не верю в небытие! И Христа за своей пазухой не имею.

Но и бытию я не верю! (Неверующий в квадрате! – согласитесь, сильная заявка).

Так, где же я? Где?!

Вся моя жизнь – это болезненное осознание бытия! Я – какое-то недоразумение! Я завис в своих страстях и сомнениях где-то между жизнью и смертью. И жизнь ко мне равнодушна, и смерть меня не берет. Я, – думающее животное, – однажды выбрав свободу, оказался в тюрьме. В тюрьме самого себя. Даже сейчас, когда жизнь так красива, когда все дела – в радость, я залез в свою скорлупу и выглядываю оттуда пугливым наблюдателем.

Ну, чего тебе еще надо – чудовище!

Жизнь рядом – вот она! – смотри на нее и благодари каждое мгновение жизни. Здесь она неправдоподобно красива. С моей недостроенной веранды отрывается потрясающий вид на озеро. В него заходит солнце…

Я испытываю почти религиозное чувство, когда солнце садится в озеро. За полминуты состояние его меняется несколько раз. Я вообще не видел ни разу одинаковой картинки, глядя туда.  Т у д а  глядеть – обращаться к лику Божьему.  О т т у д а  тянет блаженством вечной жизни. Т а м  – все понятно.  Т у д а  не смотреть нужно – впитывать; не думать – молиться. Это не озеро – это какой-то божественный вдох!

А выдох… выдох всегда безобразен.

Я умираю от стыда, выдыхая…

Да! Мой выдох – это надругательство над природой!..

 

“… Боже, как она красива. Словно кто-то – ни бог, ни сатана, – словно кто-то неведомый даже им – взял все наши представления о глазах людей, смотрящих на звезды, и о глазах звезд, смотрящих на людей, и подарил эти взгляды одному ее взгляду – мимолетному – на меня…”

“… Я не сказал ей ни слова. Я просто умер. Когда она ушла. Дай вам бог кончить так же – с видом на плоть заката…” 

Это Григорий Ч. в сборнике “Личные прилагательные”.

Ты, братишка, так и поступил, – просто умер, когда она ушла. Ты не смог жить без ее мимолетного взгляда.

Спасибо тебе, Гришаня, ты пожелал нам бесконечно много: кончить так же – с видом на плоть заката…

 

                                     А небо село, помнишь,

                                     играть за горизонт,

                                     поставив на колени

                                     закат-аккордеон…

 

 

3.

Вселенского разума не было, ибо не было Ах-хи, чтобы вместить Его.

 

…я в Москве.

Здесь я ничего не стыжусь. Здесь соблюден баланс, – каков вдох, таков и выдох.

Здесь нет божества.

Божество осталось там. Оно напитало меня невероятной энергией и отпустило.

Ему не нужны такие потухшие взгляды.

Оно щедро одарило меня. Оно подарило мне крупицу самого себя. С этой хрустальной драгоценной крупицей внутри можно теперь долго жить… Умирать же поедем  т у д а  – с видом на плоть заката…

 

А там… что было там?

Там я гнул свою линию…

Моя линия была крива и запутанна. Я, как блуждающий атом, мотался по здешним благословенным местам, валялся на лужайке, продирался через тернии к Дому в поиске Пути. У Дома я увидел Её. Она сидела просто, сложив на коленях руки, и смотрела на Озеро. Я был пьян и подумал, что она призрак. Я ошибся… она была – воплощённое Дыхание.

 

Водка, наконец, закончилась. Пора было выходить из нирваны и обследовать обстановку. Поприветствовать ее обитателей.

Местных обитателей деревни, собственно, был один: Семён Мученик. Это не человек, это явление сил потусторонних – великий Альтруист, столб Истины, Солнце – от него сиянье исходило – ум, честь и совесть здешних мест. Он, как любое явление инобытия – многолик, многотруден и непостижим. Поклониться ему слетались паломники со всей округи и даже из-за бугра. Московские тузы почитали за счастье пожать ему руку. А ручищи у него, как у меня ноги. И сам он огромен, волосат и беззуб. Он безобразно прекрасен и восхитительно страшен в своём величии.

Когда Семён томится, – трепещут леса и содрогаются звёзды, птицы облетают его, зверь покидает насиженные места. В нём происходят процессы грандиозного порядка. Его томление духа почти материально, его можно резать кусками и складывать в штабеля. Оно заполняет деревню. И тогда в священном трепете, пытаясь задобрить Божество, все, даже московские тузы, приносят жертвы. Тузы – режут барана, остальные – тащат к подножию Его Храма сладости: конфеты, пряники, сгущёнку. Божество очень любит сладкое…

Томление духа однажды взыграло в нем с такой убойной силой, что, бросив всё – семью, работу, квартиру в Москве, – он поселился здесь отшельником. Его второе имя – Зосима Отшельник. Он ревностный, до безумия, охранитель вверенной ему территории. Если кто-то осмеливался нарушить благость здешних мест, третья его ипостась просыпалась в нём, самая страшная. Он становился Фомой Неистовым. Не приведи господи увидеть его в деле. Однако в обыденной жизни, чтобы скрыть триединую суть свою, он надевал маску убогого. Называлась она – Семёнчик бедненький. Убогонький Семёнчик тогда сиял и чирикал, как птаха божья. Пел песенки собственного сочинения, топил баньку для гостей, парил девок веником, приговаривая: “Тело – Храм Божий… приступим с молитвой…”.

Жил Семёнчик, где придётся. Сейчас – в доме Габриэль. Габриэль – француженка, вышедшая когда-то замуж за русского студента из Ленинграда. Муж умер, Габлиэль с сыном Колей уехала во Францию, но дом продавать не захотела, – изредка наведывается сюда.

Вообще деревня наша уникальна своим составом. Думаю, второй такой больше не существует ни в одном уголке нашея Великия России. На шесть домов – шесть национальностей. Француженка, немцы из восточного Берлина, евреи из Киева, татары из Новгорода; я – с цыганскими корнями, Семён – чистокровный русский.

Подруга Сёмена проносится призраком на лошади… только шапка рыжих волос мелькнёт над полями… и всё. Её как бы и нет вовсе…

Сейчас, не выдержав триединую сущность Семёна, покидала деревню навсегда. Я восхищался ей. Я по приезде так и сказал: “Таня, я – восхищён! Прожить с Семёном четыре года. Да это же – подвиг, это – два срока службы в армии!”. Рыжая, хрупкая, с чёрными угольками-глазами, она никогда не жаловалась на судьбу. Из тихих была. Тихая и твёрдая. Надо было ловить момент – жениться на ней и увезти в Москву. Меня волнуют такие тихие омуты. Но у меня же вечная прострация. Уже, но еще нет...

Ещё был московский туз князь Камышинский. Большой друг Минотавра. Минотавр Петрович – это отдельная песня. Когда-нибудь я расскажу историю его тяжкой жизни. Князь обитает здесь с незапамятных времён.

Сага – коренной житель здешних мест. Живет в двух километрах от нас, в деревне Высоково. Деревня находится на крутом холме. Озера нет, но есть море леса, простирающееся до горизонта.

Вот у кого с томлением духа никаких проблем. В том смысле,  что все мысли – о хлебе насущном. Я никого в своей жизни, более чистого и целомудренного не встречал. Он будто зародился в том озере. Как Венера из пены морской, он вышел однажды из Озера…

В двадцать шесть лет – пятеро детей. Когда умерла его первая жена, оставив трёх малышей, он был печален, но светел. Я видел его лицо, когда понаехавшие тётушки и дядюшки уговаривали сдать детей в детский дом, мол, не вытянешь. Словно свинцовыми тучами заволокло небо над озером. Какой детский дом, вы что! с ума съехали?!

Сначала он запил, мотался с дружком по району на тракторе, подыскивая себе жену…

Валька, его мать, сидевшая с внуками и на хозяйстве – скотина, огород, дом, – ворчала: “Жену он ищет, глянь-ка… в тёмном лесе, под берёзой!”.

Через год Сага пить бросил и женился на своей однокласснице с двумя детьми.

Валька любила выпить. Пила раньше с мужем Славой, отцом Саги. Слава был крут, – поколачивал Вальку. Однажды, по пьянке, защищаясь, она схватила ружье и выстрелила ему в ногу. Пуля перебила какую-то важную артерию, – хлынула кровь. Пока запрягала мерина, что бы везти мужа в больницу, – Слава умер.

Приехал следователь. По деревням стали собирать подписи в защиту Вальки.

Суд оправдал ее.

Потом, рассказывали, напившись, бахвалилась: “Со мной шутки плохи! Я мужа порешила и вас не пощажу!”.

“Какая же ты дура, Валька!” – качали головами местные жители.

 

Когда утром 1 мая мы подъехали к селу Никандрово, – нас встречали Семён и Сага на гусеничном тракторе. Следом на двух машинах ехала большая компания из Москвы. Всех оптом и встречали.

Никандрово – село. Состоит из двух деревень, разделенных речушкой Хвощенкой, – Ерошата и Никандрово. В конце села на холме церковь святой Троицы. За церковью – погост. Божий промысел вёл Никандра, – он на камне переплыл через озеро, и основал здесь обитель. Мощи преподобного старца теперь на погосте под камнем лежат. Семён сказал, что мощи не настоящие – политика, мол, такая. То есть мощи быть должны, а где их было взять? Так что положили то, что из района прислали.

Недавно храм отреставрировали, луковку выправили, крест позолотили – красота!

Вокруг села, на расстоянии 3 – 4 километров, располагались небольшие деревеньки. Дорога в деревню Побежалово, в которой жил когда-то Семен, и моя, к Залюшенье, в которой он живет теперь, – была ужасная. Теперь же, в весеннюю распутицу – просто никакая. Вещей же набрали – счисления многозначного.

Нас в Серёжиной “Ниве” было трое. Я, Сёрежа и его жена Ирина с собачкой. Собачка – необъятная немецкая овчарка с повадками болонки – Варька. Она же Варта. В честь Нижневартовска, где ребята отработали десять лет. Варька обожала лужи и людей. Сначала – купание, потом – бурное знакомство. Она постоянно повизгивала и лезла лизаться. Вот тогда я понял, что больше люблю кошек…

Подъехал Ильич на “буханке”. Ильич, младший сын Семёна – двадцатилетний отрок весёлого и лёгкого нрава. Однако всё не так просто – он сын божества, и это обязывает. Он ощущает груз ответственности, поэтому постоянно выступает с тезисами, указывая нужное направление, оттого, собственно, и Ильич. “Буханка” – УАЗ, типа “рафика”.

Следом прикатили друзья из Москвы.

Машины оставались здесь. Барахло грузилось в “буханку”, которая цеплялась к трактору и вперед! – сначала в Побежалово, отвезти друзей; потом напрямик, по лесной дороге – в Залюшенье. Мы же – я, Сережа и Ирина с собачкой – налегке, пешочком, через сказочный лес…

По дороге и начали пить. Я и Ирина. Серега с Варькой были непьющие.

Первый глоток, как первая любовь. Комок обжигающей влаги проникает в тебя и – вскрывается иной мир! – полный новых обостренных ощущений, мелких восторгов и всеобъемлющего ликования души. Сколько же глупостей было наделано под звуки этого призывного набата ликования души…

Но все это было раньше.

Сейчас же… – я открывал ногой дверь в мир иных ощущений. Мир знакомый, истасканный… мир самоедства и неразрешимых проблем. Никаких глупостей ликования души – одна тяжесть самосознания.

Кстати, это Семен однажды заметил, как я неровно дышу к нашему национальному напитку. Говорит: “Что ты о ней все время думаешь… выпью, не выпью… напьюсь, не напьюсь… – это же продукт!”. На что Ильич, тогда еще совсем мальчишка, возразил отцу: “Какой же это продукт, Семёнчик, когда это – наркотик”. Ильич умел грамотно расставлять акценты.

Когда водка закончилась, я обогнал ребят. Я не умею прогуливаться. Меня постоянно гонит вперед какая-то бешеная сила. “Куда ты несешься, чудо? Там – все то же самое. Остановись, оглядись, проникнись… впитай музыку здешних мест”. – “Не могу. У меня такой ритм. И скорость, и восприятие жизни – все в квадрате! У меня ангел-хранитель Юрик – юркий, зараза, не уследишь – две скорости звука и все такое. За ним и лечу”. 

Сережа, наоборот, ходит с трудом. Какая-то старая рана в ноге просыпается от долгой ходьбы, – нога немеет. Он весь исполосован, прострелен, обожжен. На теле ран – не сосчитать. В душе – тоже. Судьба, похоже, с ним не церемонилась. Клиническая смерть однажды вынула его душу из упаковки, говорит: “Пора”. Но Некто, кто распоряжается судьбами, сказал: “Еще не срок…”. А Сережа на это сказал потом: “Вот и хорошо. С тобой бы не познакомились”.

Он вообще мастер неожиданных высказываний. Однажды он буквально ошарашил меня, сказав следующее: “Ты в ответе за того, кого приручил”. Это он – мне. Он – порезанный, простреленный мужик, прошедший какие-то невыясненные мной ужасные войска, возможно, войну, Север – мне, – по сути, мальчишке…

В другой раз, на мой невинный вопрос: “Серега, какие проблемы?”, он ответил, как всегда, основательно: “У меня проблем никаких. У меня – беды…”. 

 

Я зашёл к Тане. Пока выражал ей восхищение по поводу её мужества и терпимости, а она мне говорила: “Всё нормально. Мы расстаемся без сандала. Я просто больше не могу здесь…”, – ворвалась Валька. Она была уже “на взводе”, и тут – сюрприз! – гость московский. В глазах у нее засветилась надежда.

-Ёптихуй, приехамши… явился, не запылился! Наливай!

-Валька, ты бы хоть поздоровалась…

-Ну, здравствуй, здравствуй, чудо приблудное… водку привез? – Похоже, не один я неровно дышал к нашему национальному “продукту”. Были и здесь у меня соратники.

-Как поживаешь, подруга?

-А… какие наши дела… в навозе-то.

Валька бесцеремонно шарила глазами по столам и полкам. Пусто!.. Великая надежда сменилась великой подозрительностью.

-Чай будешь?

-Чай – хуяй! – Разозлилась она. – Праздник сегодня или что?.. как там… солидарность турдяшшихся – последнюю рубаху сыми, а обычай уважь!

-Где это ты трудящихся здесь нашла? Я, Валя – художник. От слова худо. А у нас каждый день праздник. Устал я от них…

-Э-э-э, – махнула она рукой. – Хуеплет ты.

Вошли ребята. Сережу уложили спать. Ночь за рулем, переход по непролазной грязи, – он еле держался на ногах. Нам же с боевыми подругами необходимо было выпить.

-Водка на подходе, – выдал я главную тайну. – Но кто эту жизнь чудную разберет. Промаешься тут до вечера, а окажется, – трактор в болоте утоп.

Ждать никто не хотел. Решили идти навстречу в Побежалово. Однако Валька неожиданно идти отказалась.

-Чего так? – спросил.

-Сага.

Валька знала, что говорила. Сын ей выпить все равно не даст.

-Как знаешь… Только учти, мы можем и не вернуться.

-Чёй-то?

-А кто его знает… водка, друзья, дружеские беседы… как говорится, было весело, но время пролетело незаметно…

-Ты эта… давай тут не умничай! одна нога здесь – другая там. Я подожду…

Когда вышли на улицу, Валька неожиданно спросила:

-Чего ты не женишься?

-Не надо мне это, Валя, ведь я – голубой.

Валька мгновенно “зажглась”. В ее глазах запрыгали веселые чертенята. Там было все: и радость прикосновения к “тайне”, и “это мы понимаем – голубой – во дела!”, и “хуеплет ты, московский!”, и “а вдруг правда?”.

Когда мы пошли, я решил продолжить тему с Ириной.

-Не “голубой” я. У меня отец – Гермес, мать – Афродита.

-Как это?

-Герм-афродита.

-Гермафродит, что ли?

-По-моему, да.

Это открытие меня самого осенило прямо сейчас. И поразило. То есть, болтал, балабол, болтал и выболтал главную тайну. Нет, в физическом, половом смысле – нормальный, обычный бабник. Но в душе… в самой конституции души – натуральный гермафродит. Все мое детство до самого отрочества, пока не выросли усы, – меня принимали за девочку. Даже когда выросли, – и то принимали. Обращаются, как к девочке, а потом смотрят, недоумевают, – ну откуда у девочки усы? И потом, когда и борода черная выросла, и голос заматерел, – постоянно ощущал в себе раздвоение. Мозги мужские, психика, – абсолютно женская. В жизни меня не устраивали традиционные отношения с женщинами. И ухаживания за ними мне были смешны, и их притязания на мою свободу раздражали. И еще: быть “каменной стеной”, за которой им так хотелось спрятаться, – тоже наводило тоску. Меня устраивали отношения паритета, плавно (или бурно) переходящие в секс и, возможно, в дружбу. Но это в теории, а на практике я все влюблялся и влюблялся, и потом вытравливал, как мог, любовь из души. Годами! И вытравил-таки…

В идеале я вообще бы с ними не разговаривал. Только слушал бы их щебетание и овладевал телами. Они так славно лопочут… все о своем, о сокровенном. Они говорят одно, а мне слышится: “Смотри, какая у меня красивая грудь… а какая вкусная попка? а там все так прекрасно… Попробуй! Только мы просто так не дадимся. Мы тебя проверим и чуть-чуть поиграем. А ты страдай, умирай от желания!”.

Только… увы и ах! я давно уже не хочу никаких проверок и любовных игр (быть может, и не хотел никогда), поэтому в основном слушаю их жизнеутверждающую музыку. Ведь женщина всегда права!

А сам я неправый, но гордый  влачусь в своей пустыне и ничего не хочу. То есть чего-то может, и хочу, но не очень…

Ну, и как вам такой герой? Герой мутного времени. Не хочет ничего, артачится… не любит никого, ни о ком не заботится. Ни мужик, ни баба. Ни рыба, ни мясо. Кстати, это все тот же Семен мне когда-то давно сказал, а я запомнил. Он так и сказал: “Ты какой-то никакой… ни рыба, ни мясо”. Тогда я ужасно расстроился. И затаился…

С тех пор многое изменилось. И страна изменилась, и я – сын-дочь своего народа. Не изменилась только наша со страной сущность. Страна – никакая, (зато какая НИКАКАЯ!) и я – ни рыба, ни мясо.

Вы думаете, я страдаю от своей раздвоенности и безликости? Не угадали. Во-первых, раздвоенность расширяет диапазон. Я обладаю женской чувственностью и мужским характером. Я свободно ориентируюсь, как в женском гнезде, так и в мужской стае. Правда, нигде меня за своего не принимают. Чуют, черти, подвох и мое вынужденное приспособленчество. Впрочем, я и от этого не страдаю. По большому счету, ни мужчины, ни женщины в чистом виде меня не прельщают. Мне нравятся только боги. На худой конец – полубоги. Во-вторых, безликость моя, возведенная в четвертую степень – очень даже впечатляет. Никакой, но зато  к а к о й  НИКАКОЙ! 

-Слышишь? Наши едут.

Впереди натужно ревел мотор. Когда подошли, оказалось, не едут, – трактор “в болоте утоп” по самое брюхо. Семен сидел в “буханке” и давал распоряжения. Выйти он не мог: свои сапоги-заколенники отдал сыну.

Сага с Ильичом суетились около трактора. Подкладывали лесины под гусеницы, жгли соляру, пытаясь вырваться из жидкого плена.

В принципе, меня все это устраивало: в кабине “буханки” уютно, водки и закуски – целый кузов. Тогда же я подумал, сколько же человеку всего нужно! Сколько барахла мы тащим за собой по жизни…

Я удобно расположился и тоже стал давать ценные указания.

 

А дальше все покатилось знакомым маршрутом. Он был крут и крив. Я умудрился заблудиться в двух шагах от дома. Я валялся на лужайке, вглядываясь в звёздное небо, и всё понимал. Утром я нашёл Дом и увидел на веранде Её. Я узрел воплощённое Дыхание…

 

 

4.

Семи путей к Блаженству не было. Не было и великих Причин Страдания, ибо не было никого для порождения их и обольщения ими.

 

А теперь разрешите представиться – блаженный Егор, Егорка-дурак, пьяница и бабник, живущий у Христа за пазухой. Со мною ночами говорит Сатана, а по утрам поют ангелы… и вообще, учтите, – мозгов у меня нет, – есть саморазрушающий зуд Сознания. Думать мне некогда. Меня тащит по жизни какая-то бешеная сила. Куда? – я не ведаю, но тащит упрямо. Всю мою жизнь огнь страсти поедает меня изнутри.

Овен, Грех и Луна – мои символы. 8888 – мой таинственный код.

Бал-и-лу тайное имя моё.

“Восемь Домов были построены Матерью. Восемь Домов для восьми Сыновей: четыре больших и четыре меньших. Восемь блистающих Солнц соответственно их возрасту и достоинству. Бал-и-лу был неудовлетворён, хотя его Дом был наибольшим. Он начал “работать”, как это делают огромные слоны. Он втянул в чрево своё жизненные дуновения братьев. Он пытался поглотить их. Четыре больших находились далеко – на крайнем пределе Царства. Они не были затронуты и смеялись: “Делай всё, что в силах твоих, Владыка, ты не можешь достичь нас!”. Но меньшие плакали. Они пожаловались Матери, и она сослала Бал-ли-лу в центр своего Царства, откуда он не мог сдвинуться. С тех пор он лишь сторожит и угрожает. Он преследует их, медленно обращаясь вокруг себя. Они же стремительно отворачиваются от него, и он издали следит за направлением, в котором движутся братья его вдоль тропы, окружающей обиталище их. От сего дня он питается потом тела Матери. Он наполняет себя ее дыханием и отбросами. Потому она отвергла его”.

Такая вот Аллегория…

7 – божественное число. Треугольник и квадрат, 3 + 4, или символы мужского и женского начала. Восьмой брат отвержен Матерью. Однако… Вы посмотрите внимательно на цифру 8. Знак бесконечности – замкнут сам в себе и постоянно в движении. Сродни восьмерке только 0 – великий Овал, Мировое Яйцо. Он пуст и округл. Восьмёрка же, извиваясь змеей, исследует все: от центра до окраин. Восьмёрка цельный, энергетически заряженный знак. Числовое значение восьмёрки – двойной квадрат. Это же строительный материал – кирпич, созданный для строительства здания мира! В Книге Мертвых сказано: “Он нашёл Шу – солнечную силу бога Ра, на ступенях, ведущих в Город Восьми (два квадрата Добра и Зла), и уничтожил Сынов Противления, начала Зла в Хаосе”.

Всё это настолько невероятно, что на меня  и смотреть-то страшно. От меня исходит сияние. Я – Огнь Испепеляющий и Строитель здания Мира одновременно; я – Владыка Бесконечности. Это за гранью добра и зла, это запредельно. Это – аномалия! Это магнитная аномалия. Потому что к такой бестии притягивается все с колдовской силой.

Но я не живу, – функционирую, исполняю Волю, пославшего меня. Я, это не я. Я всего лишь проявленный Дух, резонанс мировой Пульсации, космическая Судорога! В своей бараньей упёртости я, порою, дохожу до предела и тогда становлюсь социально опасен. Говорю всё, что думаю… при полном отсутствии мозгов. Интересно, правда? Поэтому живу как на пороховой бочке. Но Силы Небесные создали вокруг моего ego Зону Недоступности, то есть я говорю, а меня не слышат. Это спасает от расправы… а я  бешусь в этом гулком вакууме! вою волком от одиночества.

Но недавно просветление коснулось меня, мой ангел-хранитель принёс мне Благую весть. Он мне сказал: “Ну, ты, юродивый! Ты же – сын божий, венец природы и всё такое. Пиши! Хватит блудить неприкаянным призраком. Опиши всё, как ты дошёл до жизни такой, как узрел лик божий и вообще. Пиши своё Евангелие”.

И я подчинился.

 

В миру я – художник Гарри Ц., слыхали о таком? Я талантлив как бог, как князь благороден и сдержан, умею владеть собой даже в труднейших ситуациях; я рассудителен, смел и упорен. Умение сконцентрироваться на какой-либо цели делает меня усердным тружеником, а самолюбие, граничащее с честолюбием, позволяет добиться больших высот в искусстве.

Женщины от меня без ума, но я не очень разборчив в выборе и не тороплюсь связать себя семейными узами. На женщин вообще смотрю свысока, даже с некоторой подозрительностью. В случае каких-либо конфликтов со мной желательно не пускать отношения на самотёк, а попытаться найти компромисс. В противном случае у моего окружения нет шансов вернуть моё расположение.

Побудительный мотив моей жизни – поиск истины. Я только не умею прощать, категоричен в оценках и очень много пью. Это во многом осложняет мне жизнь, однако, жизнь парадоксальна, а я – парадоксов друг – свои пороки давно обратил в мощный двигатель поиска истины. Нетерпимость и водка подвели меня к пропасти, но вместо зияющего провала, я узрел там сияющие вершины.

Моё место – рабочий стол. Вокруг него витает необъятный и таинственный Мир. Я просидел за ним тридцать лет и три года, ковыряясь в себе, и Вселенная распускалась передо мной как цветок. И всё это время я убивал свою земную мысль и созидал ПУСТОТУ, чтобы слиться с Мировым Яйцом и меня, наконец, коснулась Благая весть. Теперь пришло время рассказать об этом.

Началось всё обычно: мне плюнули в душу. Плюнули туда, куда и заглядывать-то не всем рекомендуется. Смотреть можно. Смотреть и сопереживать… налаживать контакты, силиться постичь что-то вместе. С этого плевка и началось моё восхождение.

Я раскрылся, понимаете?..  я чирикал как птичка божья, считал, что только так можно говорить с НИМ… только раскрываясь как на исповеди.

Я все это записал… несколько лет я писал роман. Я вывернулся наизнанку! Все о себе рассказал, – ничего не утаил.

Зачем? Я не мог молчать! Литература это такое удивительное занятие, такое интимное и… такое постыдное. Будто любовью на площади занимаешься.

Этой даме только положи палец в рот, – она всего тебя высосет! Все тайны, по одной ты выложишь ей. Ты обнажаешь весь мир, раздеваешься сам, а иначе – как? У меня иначе не получается. Но, срывая покровы, ты не знаешь, что откроется перед тобой. А там… и горний ангелов полет, и гад морских подводный ход… и это потрясает!

Но у меня особый случай. Однажды узнав, что я царь и бог, и полюбив себя безмерно, я затаился и… принялся аккуратно расстегивать пуговку за пуговкой своей белоснежной царской одежды. Потом я снял золотую корону, хрустальные башмачки, белые перчатки… расстегнул кружевную рубашку… и вдруг... о господи! Я задрожал, увидев грязное исподнее. Я в нетерпении сорвал и его!..

И тогда мне стало по настоящему страшно. Я увидел уродливое жалкое тельце свое. Оно было покрыто язвами…

И тогда все смешалось. Литературный герой и я, его создатель, слились в единое целое, – я просто забыл, кто есть кто! – и в едином порыве принялись он – раскрываться, я – исследовать его.

То, что предстало передо мной, было странное зрелище… парадоксальное в сути своей.

Несовместимые начала терзали  душу моего героя. Библейские противоречия, существующие со времен Адама, жили в ней. С одной стороны – чистые помыслы, с другой – сосредоточенность на себе, прожигающая до дна страсть к себе единственному и уникальному. Там – небесная музыка, ликование от сопричастности божьему миру, здесь – зубовный скрежет от иной сопричастности. В бесконечном божьем просторе – горний ангела полет, из душной расщелины – нашептывание гада. Чистая душа младенца оказалась незащищенной перед миром страстей, которые сама же и порождала!

Вот тогда и случилось то, что случилось – грехопадение, перевернувшее всю его жизнь. Только здесь уже был не невинный грех Адама и изгнание его из Рая на твердь земную за грех познания, здесь случился грех против самой природы человечности, и изгнание с тверди земной в Ад.

Родная сестра, которую боготворил он, которая была для него всем – и кумиром, и другом… соблазнила его. Она напоила его, уставилась своими невинными сучьими глазками прямо в душу. Она шептала: “Смелее, ну…”. И тогда он заступил за черту…

…Он помнил, как на него смотрели деревья… как звёзды содрогнулись… и небеса отвернулись от него. Он понял, что теперь он изгой, проклятое существо. Он протащит это ощущение проклятости через всю жизнь…

Потом, спустя много лет, библейский сюжет продолжился: “Каин” убил “Авеля”. Убил без сомнения, просто, и никогда не жалел о содеянном. И если там – Каин убил из зависти, то он – ради самоочищения. Этот Каин – не раскаялся. “Скелет в шкафу” не доставал его, и совесть не грызла. Напротив, убив эту сучку, он успокоился, понял – это единственно возможный финал.

Это – в жизни. В литературе же шло иное расследование. Как можно жить, любить женщин после той, чудовищной кровосмесительной любви?! Я и написал, как можно жить. Мой герой прожил страшную жизнь и был убит страшно.

Создатель же его остался жить. Я еще надеялся, что, убив себя литературного, я смогу переломить жизнь реальную. Но мне так же, как и моему герою, было отказано в жизни реальной. И в любви мне было отказано, и в надежде, и в вере. Отказано до тех пор, пока я не смою грех прошлой жизни покаянием литературы…

Но это не литература! Это все что угодно, только не литература. Это – медицина. История болезни. Я врач и больной одновременно.

Я безнадёжно больной, но надо мной застыл понимающий врач. Он всматривается в это тело без сожаления и пристрастия; он – профессионал и знает свою работу. Он осмотрит тело и выпишет лекарство, или применит шоковую терапию. Но если все окажется безнадёжно, он и тогда останется выполнять свою работу. Уже как учёный, исследователь, анатом. Он сделает диагноз – распад личности, потом засвидетельствует смерть. Но и тогда не уйдет. Он вскроет труп и подробно опишет причины смерти.

Вот что такое моя литература.

Смерть наступила, врач исполнил свой долг.

А дальше…

Дальше настал момент истины. Я понёс свое творение в мир.

 

 

5.

Единая Тьма наполняла Беспредельное ВСЁ, ибо Отец-Матерь и Сын были Едины, и Сын не пробудился ещё для Нового Колеса и Странствий на нём.

 

Сначала я шел…

Нет, вначале я решился идти. Я весь сжался, зажмурился и ступил в бездну. Я пошел в журнал “Юность”. Мой роман был юн и свеж! Он был соткан из детского взгляда и совсем недетского раскачивания основ. Основ, на которых покоился мир. Мне так виделось… я так чувствовал, знал! Но я не нашел своей юности. Она упорхнула, скрылась в гигантском городе. Она снялась с насиженных мест и растворилась в неизвестности.

Я подумал: “Все правильно. Ты совсем не молод. Иди в “Новый мир”. Само провидение направляет твои стопы туда…”

Я развернулся и пошел в “Новый мир”.

Я подошел к редакции.

Я толкнул массивную дверь и вошел…

Новый мир утопал в полумраке и тишине. В отделе “Проза” было сумеречно. За столом у настольной лампы сидела женщина. Напротив – мужчина. Их взгляды были непроницаемы. Все было окутано тайной. “Да будет так, – подумал я, – весь мир – тайна, а новый мир – тайна за семью печатями!”. Я сказал:

-Я принес рукопись. – А взгляд мой говорил, кричал: “Я принес рукопись! Это не просто рукопись, это – бомба! Вы только взгляните на нее, прочитайте хоть строчку! Как она прекрасна, как подлинна! Она свежа, как дева и пылка, как юноша. Но юность прошла… безвозвратно! Облетели листья… дохнуло бодрящим морозцем. А впереди – Предел. А что будет там, за Пределом? Кто это ведает?”. 

-Кстати, – обратился я к женщине, витая в своем смещенном литературном сознании, –  вы случайно не знаете, куда переехал журнал “Юность”?

Женщина посмотрела на меня, как на чудо… откуда я такой взялся? Оглядела всего внимательно, снизу вверх… и говорит:

-Молодой человек, вы, когда назначаете свидание девушке, спрашиваете адрес другой?

Интересный вопрос. Щекотливый. Если честно, такое случается. Но кто это у нас тут  девушка? Какое, на  хрен, свидание? Я взглянул на мужчину… о чем эта мышь белая тут толкует, на какое свидание намекает? Мужчина оставался непроницаем. Он был защищен неким зыбким ореолом значимости. Грозный страж в зыбких доспехах…

-Ах… да, да… я, кажется, неправильно выразился… вы не так поняли, – залопотал я. До меня дошел двойственный смысл моего вопроса. – Я имел в виду юность… в философском понимании… мол, все прошло, как с белых яблонь дым… хи-хи... а журнал “Юность” – это так… к слову…

-Оставляйте, – сказала женщина сухо, – напишите свой телефон, имя…

Я написал: Юрий Цыганов, номер телефона…

Она открыла папку. На титульном листе было написано: “Петр Гринёв. ЗОНА ЛЮБВИ. Роман”.

-Петр Гринёв?

-Ну… эта… как бы, псевдоним… я не хочу под собственным именем… так вроде бы принято в “вашем мире”…

-Вы от кого-то скрываетесь?

Тут она угадала. От таких, как вы, уважаемая, и скрываюсь! Я прикрылся этим чистым именем благородного юноши – Петруши Гринёва, потому что чувствовал, – не кончится это добром. Я боялся выходить в мир обнаженным. Но как-то само собой тут же и раскрылся.

-Когда вы прочтёте, – смутился я окончательно, –  вы все поймёте…

-Ладно, – она снисходительно улыбнулась, – вот вам телефон редакции. А вот ваш номер – 535.

-Номер?

-Да, мы регистрируем вас под номером 535. Таков порядок.

-А когда позвонить? И кого спросить? Как ваше имя-отчество?

-Позвоните через месяц. Никаких имен… просто скажете свой номер.

Я ушел, как оплёванный.

Я вышел на свежий воздух, и долго стоял столбом, пытаясь переварить все услышанное. Господи, ну почему, почему я веду себя так… как инфантильный недоросль. Егорка-дурак, юродивый! Памятник Пушкину, что возвышался невдалеке, был повернут ко мне спиной. “К нам попал в волненье жутком, с переполненным желудком, с номерочком на ноге…”  (Владимир Высоцкий “Канатчикова дача”). Его памятник тоже отвернулся от меня.

Я чувствовал себя полным ничтожеством.

Нехорошее предчувствие сжало горло. Куда меня занесло? Куда я вляпался? Что, собственно, происходит в мире? Я слишком долго не высовывал свой нос из дому… из своей уединённой кельи, в которой ярился мой дух, где плакал я и томился… а в мире в это время что-то творилось… какая-то гниль расползлась по нему! Мой разум отказывался это воспринимать.

Но это же божественный мир литературы! Чехов, Бунин… сокровенные строки… “заповеданность стыда” Вени Ерофеева… “Новый мир” Твардовского. Ведь они же должны понимать!..

Я прожил целый месяц в плохих предчувствиях, в прострации…

 

За этот срок я подвергся еще одному испытанию.

Я художник. Художник, пишущий романы. Или наоборот – литератор, рисующий картины. Так случилось, что обе эти страсти навалились на меня однажды…

Я никогда не разделял их между собой. И они не делили меня. Наш любовный треугольник благополучно сосуществовал. В литературе я живописал, живопись питалась литературными образами. И ни одно занятие не приносило мне денег.

Мне почти пятьдесят. Семьи у меня нет. Я всецело отдал себя на съедение двум своим возлюбленным – Литературе и Живописи. Я фанатик, маньяк, ископаемое существо. Человек-роман, или человек-картина. Я весь был пропитан их запахами…

Но была еще одна дама, самая строптивая и непредсказуемая. Дама пик. Судьба моя.

Слава не желала отдаться мне. Впрочем, какая там слава… меня просто не замечали! Вокруг меня образовался вакуум! Меня не видели в упор, не желали замечать. Меня не было. А начиналось все так многообещающе…

“Какой талант! – шептались вокруг, – какой потрясающий дар!”. А когда я выставил свою первую картину на какой-то совместной выставке-однодневке,– говорили только обо мне. Я ушел пить портвейн с друзьями в курилку Дома художников. Выходящих из зала людей мы спрашивали, мол, что там, когда эта бодяга закончится? (Нам надоело здесь торчать, хотелось забрать работы и нормально выпить в мастерской). “Не скоро – отвечали они, – там твою работу обсуждают”. Я чувствовал себя триумфатором.

С моим первым романом носились, из “Нового мира” звонили в “Знамя”, мол, придет талантливый молодой человек, посмотрите… Нет, не печатали, но все в один голос говорили: “Вы только пишите, вы чувствуете слово, у вас дар божий…”.

Я писал, рисовал, делал выставки. И… ничего. Вакуум, пустота. Господи, сколько разочарований я испытал за это время! Причем, друзья искренне удивлялись: “Что, ничего не купили? А мы думали, ты давно в Париже вино пьешь…”.

О, суета сует! Сколько ненужных телодвижений я делал. Просветление не коснулось меня, и я всё куда-то рвался. Ах, как ничтожен был я в своих честолюбивых поисках!

Однако не столько честолюбие двигало мной. К пятидесяти годам души прекрасные порывы притупляются, ты уже знаешь себе цену и как любовник молодой не ждешь от этой капризной дамы минуты верного свиданья. Ты уже не ждешь триумфа, нам бы на хлеб насущный…

Теперь же и вовсе остался только страх нищеты и полного забвения. Сидеть в подвале на золотых слитках “страстей и откровений” и ждать нищенской старости глупо. Поэтому я постоянно пытался засветиться и “продать” себя. Но продать такой “товар” было непросто. А теперь, в наше время деградированных ценностей и попсы – практически невозможно.

Однако я пытался…

Года полтора назад рядом с моей мастерской открылся Центр современного искусства “М,АRS”. Солидная галерея с великолепными залами. Я естественно пошел туда.

Директор, Наталия  Александровна Косолапова, посмотрела фотографии моих работ, сайт, говорит, – приносите. Я пояснил:

-Салон меня не интересует. Мне нужна выставка. Работы у меня большие, но, так случилось, моя мастерская находится по соседству, прямо напротив вас. Быть может, зайдете?

-У вас мастерскую еще не отобрали?

-Бог с вами!.. – Меня передернуло от одной только мысли, что такое возможно. Но это было вполне реально, – сейчас шла настоящая охота за подобными помещениями. Некоторые товарищи мои уже расстались с мастерскими. Мы все жили, как на пороховой бочке.

-Хорошо, я зайду. Однако сегодня мне некогда, звоните…

Я звонил. Долго звонил, суетился вокруг кормушки, директор же – матка этого сладкого улья – не торопилась посетить мастерскую. То командировка, то открытие выставки… она надо мной издевалась! А я все ждал, пока не дошло до меня, куда я рвусь. В очередной раз, заглянув в галерею, я вдруг увидел выставленные здесь экспонаты. Живопись как таковая отсутствовала. Лощеные, непонятно как, и чем сделанные работы смотрели со стен. Человеческая рука была не способна сотворить подобное. Новые технологии правили бал.

Не скажу, что это для меня стало открытием. Все эти инсталляции, концепции, перформанс (я до сих пор не знаю, что это такое, очевидно, тот голый мужик, посадивший себя в клетку), “лица, завернутые в целлофан”, бабы с мужским членом и мужики с гениталиями – не были для меня неожиданностью. Больше того, я даже знаю, где эта артпопса зародилась – в “колыбели цивилизации” Европе, старушке, впавшей в маразм. Вернее так, зародилась она в Америке, а старушка Европа, не имея за душой ничего, – повелась на этот целлулоидный “параллельный мир”. Назвать это жизнью невозможно. Это – компьютерный мир, помноженный на “прилизанность” обложек глянцевых журналов.

Мы же – русские – как обычно, впрыгнули в уходящий поезд.

И отца-основателя “параллельного мира” знаю – Соломон Гуггенхайм. Этот скользкий тип, обладатель галереи шедевров всех времен и народов, теперь по-еврейски беспардонно “делал бабки”. Его империя, вроде другой империи грез – Голливуда, опутала весь мир. Живопись в одночасье пропала. Вернее ушла в подполье. Официальным искусством (на уровне министерства Культуры) стала вот эта хрень. Восковой Лев Толстой под стеклянным колпаком, по которому ходят живые куры и гадят на великого старца, целующиеся менты, бесконечные Ленины, как ряженые, так и в виде сладкого торта, коммунальные квартиры хорошо шли, а ля комиксы, видеошедевры и прочее – стало новым гламурным продвинутым искусством. Вы думаете, быть может, что там бьет ключом живая мысль нового виденья? Не знаю, не знаю…

На свет появилась новая эстетика – вакханалия пустоты. Словоблудие купленных “знатоков” хлынуло в мир, оскорбляя все живое. Они так объясняли это озадаченной публике, мол, импрессионизм, абстракционизм тоже когда-то вами отрицался. Придет время, и вы по достоинству оцените новые веяния. Мы – авангард искусства. Понятно?

Создавая новую эстетику, они, однако, считали, что это и есть изображение действительности. То есть получался замкнутый круг. Они презирали действительность, говорили о ее бездуховности и в тоже время воспевали ее бездуховность.

Извечный вопрос, что первично – курица или яйцо? Жизнь или порождение ее. Сегодня же больная курица несет мертвые яйца, но эти яйца – предмет новой эстетики.

Вот вам пример такой эстетики. Некто Худяков создал проект “Hotel Russia” и выставил его в “Марсе”. “Это – объявил он – структурная частица саморазвивающейся системы виртуальных зеркал реальной русской действительности со всем ее абсурдизмом, проблемами, стыдом и срамом, и, конечно, “русской загадочной душой”. Во как.

Я имел счастье заглянуть в загадочную душу этого господина. Это серия полотен, каждое из которых посвящено той или иной букве кириллицы. Каждая буква – хитрый вензель, выкрученный из банановой кожуры. Как объяснили нам знатоки: “Это уже не мусор, а своего рода живые существа – патологические, склизкие. Величайшее создание человеческого гения – алфавит, давшее возможность людям фиксировать свои мысли, теряет смысл в условиях современной разлагающейся на глазах бездуховной цивилизации. Слово – уже не Бог, оно обесценено, обессмыслено. Прежде оно высекалось на бронзовых досках, на мраморе, на граните скал, ныне на смену камню и бронзе приходят помоечные ошметки, из которых и лепят люди лживые, ничего не значащие слова”.

А господин Худяков воспевает эстетику этой гнили. Слово для него – не Бог. Он слышит лживые, ничего не значащие слова – инородные звуки распада. Так какого чёрта тогда раздражать мир этим помоечным чавканьем!

Художник, если ты Художник – создавай живые “яйца”, живое Слово, которое Бог. Ты – царь! Неси истинное Слово, увлекай под своды Храма искусства народ. Тогда отпадет надобность ковыряться в помойке и воспевать банановую кожуру. По моему – так.

Впрочем, я допускаю, что, используя новые технологии, можно создавать шедевры. Кстати, те же куры (не те – философские, а вполне реальные, обгадившие великого старца), – мощная мысль. “Куры” в действительности способны и не такое обгадить! Но почему вы видите в жизни только стыд и срам “загадочной русской души”. Ведь в основной массе, на Толстого у нас не гадят, а почитают великого старца. Вы повелись на “чернуху” дня сегодняшнего. Однако великая задача Художника во все времена не только отображать видимый мир, но творить новый!

И почему традиционная живопись перестала интересовать наших чиновников от искусства? Ведь с появлением кино, театр не умер. Только это разные вещи. Музыка и Слово, Живопись и Танец – прародители творчества. Все остальное – вторично.

Теперь же “натуралы” – анахронизм. Наш “реализм” ушел в подполье. И если раньше у нас политика партии указывала направление, то теперь… пришли новые шакалы и заняли мое место. Я вновь оказался не в струе.

Короче, недолго я надоедал “Марсу”. Вскоре я добился от них, что хотел – ясности.

Центру Современного искусства я НЕ НУЖЕН.

В общем, я все понял, – вакуум вокруг меня стал пожизненным.

И я успокоился. Все встало на свои места – деньги отдельно, творцы сами по себе.

Опять русскую красавицу с трогательной фамилией Косолапова обманул уродливый и коварный карлик Соломон. Ах, Наталья Александровна, не радеете вы о пользах нашея великия России!

-Эй, Соломон, ты меня слышишь?

-Кто это там вякает?

-Я не вякаю. С тобой говорит русский художник – солдат невидимого фронта. Придёт время, – я умру, и ты, Вечный Жид, подползешь ко мне неслышной змейкой, как подползал ты не раз к собратьям моим, и вцепишься мёртвой хваткой в мое искусство под сводами моего храма. Ты делаешь деньги на крови. А это нехорошо, Соломон, стыдно. Так знай, – я проклинаю тебя. А проклятье убогого художника дорогого стоит.

И подумаю с горечью: “Гнал вас Спаситель поганой метлой из Храма… да так и не выгнал! Теперь весь мир торгует под его сводами…”. 

 

 

6.

Семь Превышних Владык и Семь Истин перестали существовать, и Вселенная-Необходимости Сын – была погружёна в Паранишпанна, чтобы быть выдохнутым тем, что есть, и в то же время нет. Не было ничего.

 

Но вернемся к роману о романе. Я прожил целый месяц в плохих предчувствиях, в прострации. Когда пришел срок – позвонил.

-Мой номер 535 – сказал я, как в дуло танка.

-Ваша рукопись не подходит, – ответил металлический голос.

Я растерялся… такого не может быть!.. и спросил:

-А когда можно забрать рукопись?

-В любой день…

-Я бы хотел сегодня, – сказал я.

-Так зачем же тогда спрашивать “когда”? – раздраженно ответил голос. Он разговаривал со мной, как с мальчишкой!

Я положил трубку на рычаг и зазвенел пустотой…

И это – все??

Моя ненужность, абсолютный вакуум повергли меня в отчаяние. Мое слово, в котором пульсирует жизнь, – не востребовано. Моей живописи нашли суррогатный заменитель. Я положил жизнь, что бы цвет заставить светиться, слово – звучать, а в это время новые технологии оккупировали залы и умы. Господи, господи…

Три года ощущать благословение божье, улавливать музыку слов, падать в бездонные колодцы отчаяния, взлетать на вершины понимания, смысла, заглядывать в бесстрастный лик Вечности, тревожиться, плакать, молиться, признаваться в любви, чтобы в конце пути услышать казенную пустую, ничего не значащую фразу. Таков итог, уготовленный мне новым Миром?

Было ощущение, что суровый учитель надрал мне уши перед всем классом. За то, что я не способен усвоить урок, что я непроходимый тупица и вывел его из себя! Мне снова поставили двойку!

И что теперь делать?

Я стал ругаться. Я стал ругаться, как школьник, которому надрали уши перед всеми учениками, перед девочками и мальчиками, смотрящими на него во все глаза. Я выбежал из класса, спрятался на школьном дворе, курил и ругался! И слезы отчаяния душили меня.

Все! Меня дослал новый Мир! Больше я не в силах молчать. Я взорву его своей дикой утробной руганью, волчьим воем одинокой души! Затыкай Мир свои дряблые уши. Мамаши, уводите детей. Остальная любопытная публика возьмите в руки какую-нибудь пищалку и пикайте, забивая страшные ругательства, исторгнутые моим чревом в защиту оскорбленной души! Простите меня, но иначе – никак. Иначе – разорвет меня муть, забродившая в моем организме. Только страшной руганью, поднятой из подвалов разума, можно защитить свою бессмертную душу.

Так слушайте же, соотечественники, отповедь врагам народа моего. Я высвечиваю плесень земную прожектором своей гласности!

Впрочем, начал я сдержанно и несколько витиевато: “Если вам, мои недруги, не повезло иметь на лбу божью печать… если в душе у вас не зародилось ни одной, пусть самой пустяшной и бросовой галактики… если к моим безднам и высям вы остались безучастны, – так о чем тогда толковать с вами!”.

Но потом накатило отчаяние и, увидев реально эту чертову парочку ненавистных учителей нового Мира, что стояли надо мною с указкой  в с ю  ж и з н ь, и мучили меня, я не смог более сдерживаться и понес во все тяжкие. Я видел также Соломона, этого уродливого паука, опутавшего весь мир паутиной и пьющего кровь из моей младенческой души. 

-Ну, что, бессловесный пи-и-и, нацепивший на рожу Condom, – ты решил спрятаться в своем полумраке?! А ты – критикесса, старая пи-и-и-и, выдающая номерки – как поживаешь? Кошмары не снятся? Желудок еще переваривает скисшее сено сегодняшних слов? А ты, пи-и-и-и-и-и-и-и-и-и-и, доящий Золотого тельца, как священную корову!

Вы – “серые кардиналы” и инквизиторы, судебные приставы и пи-и-и торгаши, швейцары, стоящие на входе ИСКУССТВА. Вас тьмы, и тьмы, и тьмы! Штабные крысы, копающиеся в бумажках, роняющие мутные слюни на сокровенные строки! Серые мыши, грызущие мои холсты! Вы что же, думаете, вам, пи-и-и, это сойдет с рук? Я – русский солдат, гвардии рядовой морской пехоты, –  взявший свою высоту, потерявший на поле брани все! Душевный покой, семейное счастье, мечты, веру в светлое завтра… Вы думаете, я спущу это вам? Ха! Плохо вы меня знаете, бумажные души, – я разнесу ваше гнездовище в пух и прах! Пи-пи вам, ребята! Пи-пи!! Я – черный ангел возмездия, накрою своим крылом вашу чертову лавочку! Сливайте воду, молитесь какому-нибудь высокопоставленному Идолу, жалуйтесь в международное сообщество душевных инвалидов, взывайте к общественному мнению тварей дрожащих, просите политического убежища в преисподней! – вас, пи-и-и, ничто не спасет. Я буду вас немножко убивать, по закону военного времени. От вас будет нести трупным смрадом на века. Я пришпилю вас, как дохлых насекомых, к бархатной картонке.

-Егор…

-Я вас выставлю на обозрение перед всей моей многострадальной страной!

-Егорка!

-Вы попали, ребята! Подавайте срочно в отставку. Мой революционный запал снесет ваши мрачные хижины, и на их месте вырастут красавцы-дворцы! Мир – дворцам, война – вашим пи-и-и-и-и хижинам!

-Алло, товарищ!

-И помните, враги народа моего: я слов на ветер зазря не бросаю…

-Ну, ты, юродивый!..

-Ну… чего тебе?

-Что ты несешь, приятель? Кому ты, к чертовой матери, нужен?

-Что ты сказала? повтори…

-Я сказала, КОМУ ТЫ НА ХРЕН НУЖЕН, откровенный ты наш. Ой, посмотрите на него! На новый Мир мужик надулся, а Мир, блин, не заметил…

Это еще что за сволочь? Голос доносился из подвалов души… Я решил не связываться, – какой провокатор там может скрываться? под чью дуду поет эта дрянь? – замолчал. Однако  она продолжал липнуть.

-Егорка!

Я молчал.

-Егорка, не строй из себя обиженную невинность. Тебе не идет. Не мелочись… и не ругайся так безобразно. Ну, не заметили тебя… твои сокровенные строки. Эка невидаль! Вас вона сколько! – 535. А их всего двое. У них в глазах рябит от вашего сокровенного. Сходи лучше в другой журнал, в третий… в десятый. Да и галерей в Москве сотни. Где-нибудь, да зацепишься…

-Я – сходи? Да я двадцать лет хожу! Мать меня тут пыталась утешить, говорит: “Сынок, Чехов тоже столько ходил по редакциям…”. – “Мама! – кричу я, – Чехов в моем возрасте уже умер!”.

-Хорошо. Ты – гвардеец?

-Ясен перец! Я – гвардии рядовой ее Величества Литературы!

-Ты молод?

-О, да, я юн душою, пронырливая твоя морда… Чего тебе собственно надо? Вот привязалась тоже…

-Если ты молод, если – гвардеец, то иди к своим. Вступай в “Молодую гвардию”. Вместе вы – сила.

 

 

 

35.

Огневой вихрь делает его Вестником своей Воли. Мудрость становится Истиной. Истина есть Корень, Мысль – Всадник. Подобно молнии он пронизывает Космос и создаёт подлинный Мир.

 

“Этот человек высок ростом, важен и имеет наружность, полную достоинства. Он внушает взирающим на него в одно и то же время страх и любовь. Волосы у него на голове гладкие, темноватого цвета, падают с плеч прядями и разделены пробором посреди, по обычаю назореев. Лоб у него открытый и гладкий, на лице нет пятен и морщин, цвет лица слегка красноватый. Борода рыжая и густая, не длинная, но развевающаяся. Глаза голубые, но необыкновенно блестящие… Это прекраснейший из земнородных”. (Из донесения проконсула Иудеи Публия Лентула римскому сенату).

Вполне реальный, земнородный полубог, внушающий страх и любовь. Голубоглазый, крупный, полный достоинства еврей с рыжей, развевающейся бородой. Человек-тайна…

Тайна была во всем. Кто он? Откуда взялся, этот загадочный странник?

Он смущал народ и провоцировал власть имущих…

Как посмел этот ничтожный бродяга въехать в Иерусалим на осле, показав тем самым, что Он Тот Который?..

Как посмел он ворваться в святая святых – Синагогу в канун Пасхи и устроить порку торговцам и менялам?

Как посмел этот богохульник нарушить веками соблюдаемый Закон?

Как посмел этот лжепророк объявить себя Сыном Божьим?

 

Да как же там было на самом деле??

Что Сын Божий дал нам? Что он сказал нового?

Он говорил о любви, прощении, Боге-Отце, добре и зле…

Да, непротивление злу – величайший постулат, с которого и началась человеческая эпоха. Но непротивление злу – это не примитивное понимание высказывания “когда бьют по правой щеке – подставь левую”. Назарянин образно говорил о непротивлении злу – насилием. То есть противьтесь злу, но не его методами. Не уподобляйтесь злу, не принимайте его условий – покиньте его территорию. Тогда зло, лишенное места в ваших душах, сожрёт само себя. Путь прощения и любви – путь созидания; путь мести: “око за око” – тупиковый путь.

Но об этом Пути говорили и Конфуций, и стоики, и многие мудрецы мира во все времена. Принц Сиддхартха Гаутама, ставший Буддой, основал свое учение за 500 лет до Р. Х., в котором проповедуется главный закон человеческой жизни: “Из добра должно произойти добро, а от зла – только зло”. И “пробудила” его медитация (мета – любовь), то есть уход в мир любви, однако сыном Божьим его никто не называл. Будда говорил: “Никогда не льсти своему благодетелю”, а перед смертью сказал ученикам: “Надейтесь только на себя”. Христиане же не просто льстили, но превратились в смиренных рабов божьих, умеющих только славословить главного Благодетеля и уповать на его милость.

А идея единого Бога была известна задолго до появления иудейского племени, казнившего “сына божьего” за богохульство. В египетской Книге Мертвых, найденной в гробницах фараонов, живших 2600 лет до Р. Х., обнаружены следующие строки: “Ты един еси, Господи, от начала времен, Наследник бессмертия, Несотворенный, Саморожденный; Ты создал Землю и сотворил людей”.

Языческая Греция достигла совершенства в создании человека-бога. Боги у них – человеки, а человек красив, как бог. Посмотрите греческую скульптуру, почитайте поэзию, философию – это высочайшее достижение человеческого гения.

Иудейские и раннехристианские авторы питались эллинской поэзией, философией, они позаимствовали всё, что они знали, из халдейских рекордов, получивших свои знания от браминов, но… их рабская душа не смогла усвоить главного, – человек свободен и величественен, как бог! Свободную мысль, красоту и величие человека они придавили страхом Господним.

Первые книги Ветхого Завета появляются уже после того, как шумерские мифы сложились и были занесены на глиняные таблички. И легенда о сотворении Мира родилась и существовала у многих народов. Сказание о Моисее были взяты евреями из аллегории о царе Саргоне во время пребывания в Вавилоне, и применено Ездрою к иудейскому Закону. 

Ощущение “единого Бога”, познание мира иного, а так же идеи добра, милосердия волновали умы людей многих цивилизаций задолго до появления Книги книг. Библия, как Ветхий завет, так и Евангелие – это попытка объединить Мудрость древних цивилизаций, которую обильно приправили ханжеством и нетерпимостью новых “мудрецов”. Событие Рождества Христова послужило знаком для сооружения оплота против религий прошлого. Цель очевидна: духовную историю человечества породил Израиль. Средства достижения: фанатизм и невежество ранних христиан приобрело своих приверженцев на конце меча, утопая в море крови человеческих жертв.

“Узкие Врата”, ведущие в “Жизнь Вечную” или к новому духовному возрождению, о которых говорит Иисус в Евангелие от Матфея, стали Вратами в Новую Эру. Но на них должны быть выбиты зловещие слова – “КАРМА ИЗРАИЛЯ”.

Иудеи стянули одеяло на себя. И не только стянули, но извратили идею милосердия. Да и присуща ли им вообще идея милосердия? Вот как характеризует Тацит это племя: “Они (иудеи) ни с кем не делят ни пищу, ни ложе, избегают чужих женщин, хотя до крайности преданы разврату и в общении друг с другом позволяют себе решительно все; они и обрезание ввели, чтобы отличать своих от всех прочих” (История V. 5).

Иудеи и Бога ни с кем не захотели делить. Они сами избрали себя и Бог у них для себя и присвоили себе право на истину.

 

Выходит, что нет никакого единого Бога.

Богов столько, сколько “истин” вы пытаетесь утвердить на земле. Есть многоликий бог язычников, есть мстительный бог Ветхого завета, есть новый христианский бог любви (бог-провокатор), от которого потекли “кровавые реки” и раздулись “мировые пожары”.

Но есть и расистский бог иудеев, и человеконенавистнический бог нацистов, и кровавый бог ваххабитов; есть много иных богов…

“Грехи Ислама так же мало имеют значения, как и пыль Христианства. В день Воскресения Магометяне и Христиане увидят всю тщету своих религиозных доктрин. Люди сражаются за религию на Земле; на Небе они увидят, что существует лишь одна единственная религия – почитание Божественного ДУХА”. Макс Мюллер.

Когда же вы успокоитесь? Когда же бог перестанет быть разменной монетой в ваших страшных играх? Когда же, наконец, он поселится в наших душах и станет богом молчания и созидания? Тогда, быть может, по вере будут и дела наши?

 

Так что же нам дал Спаситель человечества?

Чудо Вознесения? Царство Божие? Геенну Огненную?

Неужели вы не понимаете, что чудо не в том, что он был пришелец с таинственной миссией, но чудо в том, что он был реальной, земнородной, сомневающейся личностью, с реальной кровью и потом. В этом и есть подлинное величие, и это придает его подвигу реальный смысл!

То, что он прекраснейший из земнородных, то есть с той же конституцией, но более совершенной, дает человечеству шанс достичь его совершенств и стать по его подобию богами, – вы не рассматривали даже как версию. Тогда как посланник Божий, нарушивший все мыслимые законы жизни и смерти и являет миру ирреальные, потусторонние знания, не дающие человеку ничего, кроме слепой веры – вас полностью устроил.

Жизнь – не театр, Бог – не режиссер, Вера – не сказка о загробной жизни.

Мне нужен подлинный, земнородный Назарянин, вам таинственный пришелец – Богочеловек Христос. Каждому – свое.

Со сказкой жить проще. Явился  некий Посланник с миссией, зачем-то взял на себя грех всего человечества и… что? Повел стадо бездумных овец в Царство Божье? Причем, не тех, кто задает вопросы и пытается разгадать тайну своего существования и найти принципы сосуществования различных людей на земле, но лишь тех, кто слепо уверовал и покаялся в грехе, который навязала ему церковь. Первородный грех уже уровнял всех и поставил на колени. Перед Богом мы виноваты лишь тем, что просто живем.

А тут и вы, слуги божьи, не дремали, – загнали свободную мысль в канон, выстроили иерархическую пирамиду власти над душами и принялись охранять эту власть, как цепные псы. Но самое страшное в том, что само понятие “веры в Бога” вы присвоили себе, сделав из него ритуальный инструмент. Инструмент порабощения личности.

Великолепный расклад: и овцы сыты, и волки целы! Овцы накормлены суррогатной верой, и волки при делах – пасти стада глупых овец.

Но я не согласен! Верой пропитана жизнь. Само чудо возникновения жизни на Земле есть неисчерпаемый кладезь Веры. Все люди рождаются верующими, но потом, попав под воздействие вашего понимания мироздания, – начинают сомневаться. Я вообще не понимаю, как легенда о сотворении мира (если не рассматривать ее как философскую притчу) является истинной.

Человек сам себе вселенная и обречен на веру в бесконечность Тайны.

Хотелось бы верить, что это так, человек – личность, а не коленопреклоненный раб. А Вера – личностное, интимное чувство. Каждый самостоятельно должен избрать свой путь. Связь с Горним миром объединяет людей. Это свободная общность индивидуумов.

Но вам это как раз не нужно! Свободный человек не пойдет к вам. К вам и идут люди с ущербной психикой, запутавшиеся в жизни.

Согласен, может быть, для них это единственный путь к личному спасению. Только ваша помпезная церковь совсем не похожа на обитель милости. Вы бы тогда не наряжались в золото и парчу, не устраивали пышные шествия, похожие на коммунистические митинги, не дружили с власть имущими. Церковь должна быть в оппозиции к властям, как к вершителям судеб падшего мира, защитником униженного и оскорбленного народа. Вы – обитель сострадания – должны открывать приюты для отверженных жизнью несчастных сограждан, помогать беспризорным детям, калекам, больным… и все! Все остальное – от лукавого.

Ваша миссия – сострадание. Куда же подевались такие миссионеры? Какие дела вы вершите между молитвами? В чем ваша истина?

“Вороны утверждают, что одна-единственная ворона способна уничтожить небо. Это не подлежит сомнению, но не может служить доводом против неба, ибо небо-то как раз и означает невозможность ворон”. Франц Кафка.

 

Все-таки вы очень похожи на большевиков.

Первые христиане, те, которых не признавала власть Рима, – типичные фанатики-революционеры. С той только разницей, что бомбу в царя не кидали. И это понятно, ваша цель более изощрённа – души. Вы создаете тайные общества, пишете “Послания”, агитируете; вас ловят, кидают в темницы, казнят. Вы самоотверженны, как истинные революционеры. И вы распространяетесь, как стая ворон, захватываете столицу Римской империи, “оккупируете” сознание власть имущих и тогда уже сами, став властью, разлетаетесь по всему миру.

У вас даже история одинаковая. Раннее христианство – один в один “красный террор”. “Охота на ведьм” в Средние века – сталинская шпиономания. Сегодняшняя же либеральная церковь напоминает политбюро эпохи застоя. Патриарх Московский и Всея Руси – живой труп с бегающими глазками – своей невыразительной, ноющей речью, изобилующей церковными штампами, очевидно, ласкает слух обывателя, с ностальгией вспоминающего невнятную речь главного “борца за мир”. А его помпезный наряд, расцвеченный блестками и мишурой, как рождественская елка, ассоциируется с пиджаком генсека, усыпанного орденами и звездами.

Неудивительно, что нынешняя компартия, обеспокоенная своим рейтингом среди избирателей, все чаще цитирует евангельские притчи. Особенно им любо высказывание Христа о невозможности попасть богатым в Царство Божье. Однако ни верхушка церковной иерархии, ни коммунистическая элита аскетизмом никогда не отличались.

О том, что коммунисты разрушили Церковь, захватив ее несметные сокровища, как-то само собой забылось. Кстати, откуда у слуг божьих столько золота? Неужели сострадание оказалось столь прибыльным ремеслом?

Вопросы, вопросы…

 

 

 36.

Сын божественных Сынов отделяет Искры низшего царства, и образует из них зачатки Колёс. Он помещает их в Шести Направлениях пространства – двойной Треугольник – соединение и слияние чистого Духа и Материи.

 

Теперь начинает доходить до меня глобальный смысл лозунга доктора Геббельса, – жреца фашистской идеологии: “Чем невероятнее ложь, тем больше в нее верят”.

Лицемерие и ложь – вот два кита, на которых стоят ваши Колоссы – и слуг божьих, и слуг народа. Лицемерная идея спасения через покаяние (читай: обезличивание масс) и путь лжи для ее утверждения – вот что такое Церковь. У слуг народа тоже все глобально и предельно доходчиво: их цель – благо народа в целом. Отдельная личность им тоже была не нужна. И там, и здесь обильные проповеди (читай: агитация); одни на тему грядущего Царства Божьего, другие – светлого будущего. И там, и здесь – химеры.

Проповедуя покаяние, сами церковники, однако, не покаялись ни в одном из смертных грехов! Как, впрочем, и их братья по разуму – коммунисты. Потому что не это им нужно было на самом деле.

На самом деле небесный партком, как и партком земной, строго карал только за один грех – отступничество от Идеи. Идея же понятна, – владеть душами, а значит всем миром. И в небесах, и на земле судила отступников тройка. Там – трисоставное единство – Бог Отец, Бог Сын и Бог Дух святой. Здесь – тройка чекистов. Там – за богохульство, здесь – за неверие Вождю. На самом деле, и там, и здесь судили за одно – за желание быть свободным. 

В этом и есть великий парадокс жизни и мудрость ее. Парадокс в том, что любая борьба за свободу заканчивается эшафотом. Мудрость ее – свобода не публичная девка, а глубинная работа души. Восстание рабов всегда ведет или к смерти, или к несвободе иного рода. Но мудрость непротивления злу дает внутреннюю, то есть истинную свободу.

Назарянин, провозгласивший непротивление злу, сам погорел как раз на “болезни” революционеров – нетерпении. Его страстная натура взорвалась однажды, и он нарушил свою же заповедь: воспротивился злу насилием. Он устроил публичную порку торгующим в храме и объявил, что сей храм будет разрушен. Не угадал Спаситель. Синагога, как стояла, так и будет стоять века, и прихожане ее, как были торгашами, так и остались выдающимися коммерсантами. А пророка не стало!

Но его нетерпимая выходка и последовавшая за ней страшная казнь стали поводом для создания новой религии. Тот же торгующий в храме (Савл) “прозрел” вдруг и… начался “мировой пожар”. Умные политики Римской империи поняли всю выгоду новой религии. Под ее знаменем и пошло завоевание мира. Работали по известной большевистской схеме: командиры (цари) завоевывали земли; комиссары (проповедники) – души.

Только в отличие от большевиков, у комиссаров-проповедников первой волны был беспроигрышный козырь – живой Бог с потрясающей по красоте легендой. Изощренный иудейский ум цеплял за живое. Безвинно убиенный в страшных муках пророк взывал к сердцам и вызывал сострадание.

Комиссары же новой волны также начали с создания легенды. Но, поскольку тема “живого бога” была уже отработана, то новые летописцы создали образ самого “человечного человека”. Вождь мирового пролетариата – “сын человеческий” уже светился святостью, но… борьба за место Вождя диктовала свои условия.

Следующий вождь был вынужден уничтожить самих иудейских “жрецов” новейшей религии и повернул страну вспять – в дикое рабство. Хотя практичный иудейский ум дошел уже до Новой экономической политики (Нэп), то есть занялся своим любимым ремеслом – торговлей в святом храме Революции. Страна преображалась, но…

Но евреи не смогли противостоять великому Уголовнику всех времен и народов. Его восточное коварство и блатные навыки оказались живучей изощренного еврейского ума. А может, комплекс жертвы, коим страдали все сыны богоизбранного народа, сработал?

Новый мессия изгнал торгующих из храма. И повел стадо овец в божье царство на земле – в коммунистический рай. Огнем и мечом загонял он заблудших овец в “светлое завтра”. И паства вняла Учителю. Его божественный облик засветился святостью.

О ритуальной стороне новой религии он также позаботился. Мощи святого борца за освобождение человечества были увековечены. Его образ – “живее всех живых” стал религиозным символом. Все, как в Церкви, построенной на прахе Апостолов. За неимением праха Спасителя, Церковь сделала своим символом орудие казни – крест.

Новый мессия, стоя на прахе бессмертного Учителя, в окружении могил новых апостолов и управлял страной. И все беззакония, творимые Вождем, освящала “святая троица” – Бог-отец Маркс, Бог-дух святой Энгельс и Бог-сын Ленин.

Все, о чем мечтало угнетенное человечество, со времен Платона – воплотилось в жизнь. Государство Солнца было построено!

 

В советские времена диссиденты укоряли партийных функционеров в незнании Учения отцов строителей коммунизма. Вы почитайте, говорили они, что там написано! В каждом партийном кабинете на видном месте стояла “библия” – полное собрание сочинений Ленина. Но новая номенклатура не любила читать.

Помнится, во времена перестройки мне попалась книжечка Вени Ерофеева “Моя лениниана”, состоящая из цитат Вождя и небольшими комментариями автора. Она произвела должное впечатление. Тогда  еще было распространено мнение, что святого борца за идеалы извратил и погубил Сталин. В народе жила легенда о святом Ленине и злодее Сталине. Однако, прочитав высказывания Вождя, я увидел его подлинное лицо. Из-под сияющего нимба выглядывало маленькое, амбициозное, циничное рыло сатаны.

Его учение стояло под рукой – изучай, претворяй в жизнь! Однако мало кто заглянул в первоисточник.

Так что же говорить об Учителе, не оставившем потомкам ни единой строчки? Создается впечатление, что обличитель иудейской религии, сознательно запутал человечество.

Как Ульянов, мечтающий о мировой революции, так и Назарянин (точнее сказать, его последователи – революционно настроенные христиане), по сути, экспортировал идею Вечной жизни и Страшного суда из маленькой иудейской провинции сначала в Западный мир, потом в Россию и Новый Свет и утвердили ее там. Только Восток (более древний, а значит – мудрый) остался верен своим традициям. Во всяком случае, благие намерения “спасителя человечества” обернулись страшными испытаниями в “колыбели цивилизации”.

Но была ли это его идея? Или здесь поработал коллективный иудейский разум? Уж больно язык Ветхого завета похож на язык “прозревших” иудеев, описавших его Путь.

Я думаю, Спаситель, будучи прекрасным психологом, знал, как истолкуют его притчи. То есть догадывался, что толкователей будет великое множество, и каждый привнесет свое понимание его учения. Почему же он ничего не написал сам? Но в соавторстве с Отцом Небесным устроил человечеству великую на все времена провокацию.

Цель провокации – разбудить в человеке человеческое начало. Но как возможно было достучаться в те глухие ворота? Мы играли вам на свирели, и вы не плясали.

Как заставить человека внять небесной музыке?

Только великой на все времена – ТАЙНОЙ. Только тайна способна заставить человека жить и трудиться душой, постигая ее и понимая невозможность ее постижения.

Бог – молчалив…

Дьявол – безудержно говорлив!

Вожди мирового пролетариата пламенными речами посылали народ на убой. Ленин оставил километры страниц, где скрупулезно, разложив все по полочкам, доказывал неизбежность и полезность явления мировой революции. И гвардия красных апостолов как проводник тех идей была на редкость говорлива.

Назарянин молчал!.. или рассказывал притчи,  непонятные даже его ученикам. Он не оставил ни одной записи своего учения.

Лишь однажды он написал… на песке, и ветер унес его слова чрез мгновение.

И это тоже было его притчей. Быть может, самой мудрой и дальновидной. Мысль, движение души, облеченные в застывшее слово, в законченную фразу – мертвы. Тем более слово, сказанное конкретно – мертво. Только загадочный язык притчи, поэтическая музыка слова, находящаяся в постоянном движении, игра свирели способны жить вечно.

Поэтому и писал великий поэт слова свои не на бумаге, а на небесах. И лишь однажды – на песке, показав тем самым недолговечность слова земного. Небеса же сохранят все.

И, как мы видим, сохранили.

Но потом возникли иные силы. Гвардия апостолов, которая при жизни Учителя не поняла ни единого слова, предав его, отрекшись от него трижды, принялась созидать ему памятник на все времена. Но самое страшное в том, что музыку слова, движение души, игру свирели они превратили в окаменевший столб Истины на все времена. Этой глыбой их последователи и придавили свободный человеческий дух.

В этом и была величайшая провокация  Бога. На что вы – человеки – способны?

А способны оказались человеки на многое.

Началась безудержная вакханалия толкований учения Христа. Появилось (до сих пор появляются) невероятное количество безумных, сами себе противоречащих сект. Лжепророки, о которых предупреждал Учитель своих учеников, возникали в невероятном количестве. Появилось около 50 Евангелий: от Фомы, от Магдалины, от Иуды… Петр и Яков проповедовали среди иудеев; Павел – среди язычников.

Только император Константин, с подачи матери своей Елены, в 320 г. по Р. Х. принял христианство и начал утверждать его, то есть придал ему значение государственное. С тех пор и начался кровавый экспорт Идей Спасителя человечества. Провокация удалась! Но удалась вопреки усилиям власти и церкви. Человек задумался, и… стал воевать не только с внешним врагом, но и с врагом внутри себя.

Впрочем, я думаю, процесс этот гораздо глубже, чем кажется. Человек обречен на осознание себя и мира. И, как следствие той работы, мы и стали людьми.

Человек тысячелетия истребляет в себе животное начало. Дух и Зверь столкнулись в роковой битве за обладание Человеком. И, похоже, борьба эта вечная.

Поэтому Подвиг Христов был так оценен родом людским. С тех пор все, что хоть как-то прикасалось к Христу, стало святым. И первейшей святыней стал крест, на котором и произошла последняя схватка Христа. На нем Зверь земной расправился с Духом небесным, тем самым, дав ему Вечную жизнь. Даже римский легионер Лонгин, пронзивший Спасителя на кресте копьем, стал святым. И солдат стал святым, и плащаница, и копье, и гвоздь.

А Церковь так удачно вписалась в этот процесс… разъяснив человекам, что они всего лишь рабы Спасителя и принудили поклоняться святыням.

 

 

37.

Всемогущая Причина начертывает спиральные линии эволюции Человека. Воинство Сынов Света охраняет его. Первый Божественный Мир готов. Вселенная Мысли, лишённая формы отражает себя в мире Первичных Форм.

 

Идея выделения человека-бога из человека-зверя проходила не сразу.

Этот процесс, по сути, вечен. И начался он в глубокой древности, когда существо, живущее на земле, все обозначило словом. Пищу назвали пищей, женщину – женщиной, а все непознанное – богом.  Животные инстинкты, живущие в нас, даны нам природой, и уничтожение их проявлений – бессмысленно. Хотя ортодоксы религии порой экспериментируют в этом направлении.

Человек давно уже научился относиться к биологическим потребностям как к источнику наслаждений. Он создал культ пищи и культ совокупления. И если животное просто насыщается, чтобы жить, и совокупляется, чтобы продолжить род, то человек давно уже эти инстинкты приравнял к божеству. Изысканная пища и сладострастие стали предметами поклонения и поводом для человеческих страстей и драм.

С верой произошло нечто подобное. Непознанный мир стал культом. А по мере познания мира произошло и качественное изменение веры. Человек узнал, что Земля круглая, атом – делится, Вселенная – расширяется. И постепенно физическое и духовное начало вошли в противоречие друг с другом.

Я думаю, что нам давно уже пришло время не противопоставлять одно начало другому, а примирить и объединить их. Попытаться слить в единую чашу неслиянное единство, о котором нам толкуют обладатели высшей степени мышления. Попытаться церковь поселить в тело наше, и тогда одухотворенная плоть засияет в нашем мире как высшая ценность.

Я думаю, Христу бы это понравилось. Он говорил: “Мое царство не от мира сего… Царство Божие внутри вас есть…”  Совесть и есть истинная религия.

Так зачем же было огород городить? Зачем огнем и мечом нужно было насаждать благодать, тогда как Весть Господа нисходит только в тиши и уединении?

А затем, что жить по совести, прислушиваясь к Богу в своем храме – одно, а рядить себя в одежды миссионеров, слуг божьих, и вершить, пусть маленький, но все же суд божий – совершено другое. В первом случае – своя работа души; во втором – исполнение некоей туманной миссии. Все при деле… “Вы кем, ребята, работаете?”. “Мы души спасаем…”.

 

Однако все не так просто.

Идея богочеловека зародилась задолго до появления Христа. Быть может, первым предвестником мессии стал персидский пророк Зороастр. И Вавилоно-персидский плен иудеев в VI веке до Р. Х. кардинально повлиял на их сознание. Во всяком случае, известно, что, если до плена иудейский бог воспринимался, как царь, окруженный ангелами, то после – духи зла принимают конкретные очертания. Ангелы и демоны вмешиваются во все важные дела. Во главе их стоит Мастема (Сатана), который вредит всему еврейскому народу. То есть возникло понятие зла как небесной, роковой силы. И борьба с ней приобрела вселенское значение. Зороастризм, быть может, и кинул семя идеи богочеловека как освободителя человечества в еврейскую почву? То есть спасались от конкретного рабства, а спасаться пришлось от Сатаны. А с Сатаной мог справиться только Богочеловек.

История иудейского народа – история рабства. Вавилон, египтяне и римляне поочередно порабощали их. На уровне подсознания возникло ощущение “проклятости нации”. Отсюда и постоянный “плач” и ожидание Спасителя.

Поражает другое: как эта крохотная провинция умудрилась свое пленение обратить в завоевание мира? Как так случилось, что история иудейского народа стала историей мира от создания человека до наших дней? 

 

 

38.

Божественная Причина строит крылатое колесо из Семи Принципов – Трех Лучей Сущности и четырёх Аспектов.

 

Конфуций говорил: “Я только передаю, я не могу создавать новых вещей. Я верю в Древних, и потому люблю их”.

Современная наука доказала, что никогда не было религиозного основателя, будь то ариец, семит или халдей, который бы основал новую религию. Все основатели были лишь передатчиками древних истин, уходящих в глубину тысячелетий, но никак не являлись самобытными учителями. Они были авторами новых форм и толкований, но истины, на которых их учения основывались, были стары, как само человечество.

Иудеи же, в толковании древних истин, преуспели, как ни один народ.

После завоевания Израиля Ассирией левиты составили свой писаный закон (до этого он передавался устно). В 621 г. до Р. Х. они закончили Второзаконие, прочли его народу  в Иерусалимском храме. Это и был тот “Моисеев Закон”, о котором сам Моисей, если он и жил когда-либо, ничего не знал. Он приписывался Моисею, но историки считают, что весь “закон” – создание левитов, которые и тогда, и впоследствии заставляли Моисея (от имени Иеговы) говорить то, что им было нужно. Настоящее  название этого сборника должно быть “Иудейский закон” или “закон левитов”.

Для иудаизма Второзаконие то же, что Коммунистический Манифест для революций нашего века. Оно положено в основу Торы (“Закона”), составляющей Пятикнижие, как сырой материал для Талмуда, сам же Талмуд породил множество комментариев и разъяснений к комментариям, что вместе составляют иудейский “закон”.

Основа “Второго закона” – религиозная нетерпимость (за ним последовал “Новый закон” с его расовой нетерпимостью), а убийство во имя религии – его главное отличие. Второзаконие полностью аннулирует все нравственные заповеди, заменяя их, под маской религии, грандиозной политической идеей избранного народа, посланного в мир, чтобы уничтожить другие народы, владеть ими и править землей.

Из всего сказанного создается впечатление, что Иегова – Сатана. Закон Сатаны – разрушение. Цель – власть над миром иудейской расы.

 

Термины Христос (Christ) и христиане (Christians), были заимствованы из храмового словаря язычников. В этом словаре Хрестос (Chrestos) означал ученика на испытании, кандидата на иерофанство. Когда он достигал этого, проходя через длительные испытания и страдания, и был “помазан”, его имя изменялось на Христос – “Очищенный”. Христос означало, что Путь пройден и цель достигнута. В конце Пути стоит Христос. Каждая добрая личность может найти Христа в своем внутреннем мире. Имя Иисус или Иешуа означало Спаситель, что являлось скорее почётным титулом, чем именем.

В ту эпоху повсюду среди иудеев было распространено страстное ожидание Спасителя. Они жаждали доказательства, что Иегова действительно поможет избранному народу. Жрецы-книжники в комментарии к Священному Писанию говорили: “Как прекрасен Он, Царь-Мессия, что восстанет  из дома Иуды. Он перепояшет чресла свои и вступит в битву с врагами своими, и многие цари будут убиты”. То есть все ждали мстящего чудесного Посланца, который даст им царство мира сего.

Однако пришел смиренный проповедник любви. Кроткими речами он опрокинул идею расизма – основной идеи “божьих избранников”. И воевал он не с Римом, а с сатаной внутри себя и сатанинской идеей иудейских жрецов. Фарисеи сразу же узнали в нем опаснейшего врага. То, что он нашел среди иудеев последователей, говорит о том, что хотя в народе и ожидали освободителя от власти Рима, но многие чувствовали, что настоящее рабство, – рабство духа. То есть они были рабами фарисеев больше, чем рабами Рима.

Так местный “конфликт” человека, пришедшего спасти свой народ от рабства духа, насаждаемого фарисеями, стал основополагающей Идеей, которая захватила впоследствии умы и души всего человечества. А дальше происходит нечто невероятное…

На заре христианской эры собор богословов постановил объединить Ветхий Завет с Новым в одной книге без всякого различия между ними, как если бы дело шло о корне и цветке одного растения. В действительности, они столь же несовместимы, как неподвижная масса и непреодолимая движущая сила.

Библия, в которой сосуществовали на равных идеи разрушения и созидания, Сатаны и Бога, то есть несущая глобальные противоречия, была объявлена святой для верующих. Мрак и Свет в одном флаконе! Идея милосердия и любви, претерпев “кровосмешение” со Второзаконием благодаря тем же иудейским жрецам Новой религии принесла не меньше зла, чем идея расизма.

“Прозревшие” жрецы по сути своей оставались все теми же левитами. Только методы воздействия на умы стали изощренней. Они проникли в идею милосердия и любви, разложили ее суть и этим лукавым коктейлем напоили народ! Как же это отвечает иудейским методам, когда завоеватели становились рабами пленников! То есть рабы фарисеев стали теперь рабами Спасителя.

Вот вам пример: ассирийский плен (где собственно и был написан “Второй закон”). Возникает вопрос: армия Вавилона покорила Иерусалим или евреи захватили Вавилон?

А там произошло вот что. Персидский царь Ксеркс (в связи с донесением главнокомандующего Амана, что евреи представляют национальную угрозу государству), готовился к еврейскому погрому. Но еврейская царица Эсфирь уговорила царя изменить решение на противоположное. В результате Аман был повешен с десятью его детьми, а элита страны (75 тысяч подданных) была уничтожена. Участь персидской империи была предрешена. До сих пор день 13 Адара (конец февраля – начало марта) – праздник Пурим – празднуется евреями.  

Так было и в Вавилоне, и в Египте, и в Греции, и в Риме. Так стало впоследствии в Испании, Польше, России – со всеми, кто имел неосторожность затронуть интересы касты иудейских жрецов. В их идеологии – все народы враги евреев.

Однако только Россия, как и Вавилон (хотя и не порабощала евреев, – просто не уровняла в правах с русскими), имела последствия необратимые. Кстати, 23 февраля – 8 марта (праздник Пурим?) празднуется до сих пор. Русские отмечают не только резню в Вавилоне, но и свое порабощение евреями-коммунистами.

Но вернемся к Библии. Уровняв Второзаконие с Нагорной проповедью, слуги Иеговы внесли великую путаницу в головы и души христиан. И в этой “мутной воде” ловили человеков в свои тонкие сети. На смену примитивной секты фарисеев и книжников пришли “продвинутые” богословы. Они поняли – такое “завоевание мира” намного эффективней доктрины разрушения, изложенной кучкой фанатиков. И борьба за освобождение духа вылилась в иное “рабство” – более коварное. Была затронута сокровенная, непознанная и самая противоречивая область – дух, то есть невидимое стали утверждать видимыми средствами. Была построена Церковь, и объявлено “спасение души” высшей целью. В средствах же достижения по старой иудейской традиции не церемонились. Отсюда появилась инквизиция и “костры во славу Спасителя”. Так цель, оправдывавшая средства, оккупировала землю. Величайшая ложь расползлась по всему миру.

“…одна-единственная ворона способна уничтожить небо…”.

Ложь Христианства накапливалась в подсознании человека и однажды спровоцировала величайший пожар. Бомба, созданная иудейскими жрецами, как расистами-фарисеями, так и “прозревшими” Христовыми слугами, однажды взорвалась, унеся миллионы жизней.

 

 

39.

Божественные Летописцы очерчивают Треугольник, Первый Единый, Куб, Второй Единый и Пентаграмму в Яйце.

 

Спустя два тысячелетия немецкий “пророк” Фридрих Ницше, протестуя против той величайшей лжи христианства, написал “новую библию”, где именем Заратустры явил нам нового мессию – сверхчеловека. В том, что именно устами Заратустры объявляется приход не богочеловека, а сверхчеловека – есть историческая логика (действие равно противодействию), и одновременно чувствуется историческая ирония. В этой подмене “лидера” мне видится некая дьявольская насмешка. Ницше попытался вернуть человечество к первоисточнику. Он страстно хотел вычеркнуть Христианство из сознания человека, возродив добродетель в стиле Ренессанс, то есть лишенную христианской морали.

Парадокс состоит в том, что любая Идея – это всегда кровь. Человечество за любую мысль платила кровью. А за Христову любовь заплатила – по самому крупному счету!

А для иудеев это означало новый виток страшных испытаний. Или час расплаты за казнь Христа и убийство русского царя. За извращение Христовой любви и коммунизм. За расизм и человеконенавистничество, за “растление душ” Второзакония.

Вавилоно-персидский плен отозвался через 25 веков фашистскими концлагерями и холокостом. Мастема продолжал “вредить” еврейскому народу…

Ницше – со своей змеиной, шипящей фамилией – подполз к человечеству и соблазнил его. В который раз. Змей-искуситель вечен, он только постоянно меняет обличье. Он и столкнул лбами Идеи человеконенавистничества: фашизма и Второзакония (коммунизма).

Сверхчеловеки и “божьи избранники” столкнулись в роковой битве.

Теперь уже не “изгнание из рая” уготовил Бог человекам, но сущий ад на земле.

 

В этой “новой библии”, пронизанной скрытыми пародийными параллелями с Ветхим и Новым Заветом, Змей с холодным немецким спокойствием констатирует: Бог умер.

Каково? – “Бог умер”! Сколько в этой фразе театральности, позерства, дурного вкуса…

Замри человечество, – БОГ  УМЕР! То есть был когда-то, творил, но умер. Человеку, познавшему мир, Бог ни к чему. Теперь СВЕРХЧЕЛОВЕК вершитель судеб!

Театральный пафос, однако, оказался зловещим пророчеством. Бог, если не умер, то отвернулся от людей. Хотите сверхчеловека? Пожалуйста… Богами быть не захотели, захотелось вырастить новый тип человека? Действуйте!.. Только помните: по вере и дела ваши.

И пародийно-театральное кощунство нового мессии (“Incipit parodia”)  вылилось в реальную трагедию (“Incipit tragoedia”). Быть может самую страшную и кровавую трагедию на земле.

Но пародия была не только в новой библии, пародийными персонажами стали и новые полубоги. Маленькие, циничные фанатики – не люди, а карикатуры на людей. Однако этим тварям предстояло стать вершителями судеб всего человечества.

Капля твари вытесняет Бога. Тварь, живущая в подсознании каждого из нас, вытеснила Бога. Бог в наших душах уснул. Зверь брал реванш за свои попранные права. Он докажет, что на земле его власть – абсолютна. Не Дух небесный, но его земная, звериная власть – реальна!

Жизнь – не театр. Театральный “Балаганчик” Блока, в котором махали картонными мечами и лили клюквенный морс поэты “серебряного века”, обернулся, и, для них в том числе, мировым БАЛАГАНОМ, с реальной кровью и реальным стальным мечом. Decadence петербургских и парижских салонов смела реальная Тварь, показав поэтам-пророкам реальный упадок – упадок до самого дна! – преисподнюю ленинско-сталинских лагерей и Освенцим нацистского полубога.

И сценарий мирового балагана уже был написан, и ожидал только своих исполнителей.

Послушайте, что говорит новый мессия. Как ненавязчиво наставляет он человечество на путь истинный.

 

“Что хорошо? Все, что повышает в человеке чувство власти, волю к власти, самую власть.

Что дурно? – Все, что происходит из слабости.

Что есть счастье? – чувство РАСТУЩЕЙ власти, чувство преодолеваемого противодействия.

НЕ удовлетворенность, но стремление к власти, НЕ мир вообще, но война, НЕ добродетель, но полнота способностей (добродетель в стиле Ренессанс, virtu, добродетель, свободная от моралина).

Слабые и неудачники должны погибнуть: первое положение НАШЕЙ любви к человеку. И им должно еще помочь в этом.

Что вреднее всякого порока? – Деятельное сострадание ко всем неудачникам и слабым – христианство.

Моя проблема не в том, как завершает собой человечество последовательный ряд сменяющихся существ (человек – это КОНЕЦ), но какой тип человека следует ВЗРАСТИТЬ, какой тип ЖЕЛАТЕЛЕН, как более ценный, более достойный жизни, будущности.

Этот более ценный тип уже существовал нередко, но лишь как счастливая случайность, как исключение, – и никогда как нечто ПРЕДНАМЕРЕННОЕ. Наоборот, – ЕГО боялись более всего; до сих пор он внушал почти ужас, и из страха перед ним желали, взращивали и ДОСТИГАЛИ человека противоположного типа: типа домашнего животного, стадного животного, больного животного – христианина”.

Фридрих Ницше. АНТИХРИСТ. Проклятие христианству. 1888 год.

 

Сверхчеловеки (они же “божьи избранники”), к которым обращался новый пророк, уже наметились. Ленину – 18 лет, Сталину – 9, Гитлер – только зачат…

Через четверть века начнется кровавый балаган, где слабыми неудачниками окажется все человечество. А спустя еще четверть века новый немецкий “бог” обратится к поколению новых “избранников” с новым Словом.

“Я начинаю с молодыми. Мы, старики, уже затасканы. Мы прогнили до самых костей. Мы сопливы и сентиментальны, и в нашей крови есть память рабства и унижения. Но вы, моя великолепная молодежь! Разве есть кто-то в мире лучше вас? Вы только взгляните на этих молодых мужчин и мальчиков! С этим героическим поколением молодежи мы создадим абсолютно новый мир. Они безжалостны, жестоки и не задают вопросов, – мы воспитаем из них человека-творца, человека-Бога. Кровь наших врагов не будет страшить, но будет лишь веселить их”. Адольф Гитлер. Нюрнберг, 1941 год.

Ах, как хорошо сказано! Вы только не задавайте вопросов, – и новый мир для человека-бога будет создан. (Как это созвучно с проповедями священников – не задавайте вопросов, тогда и узрите чудо). Интересно, как возможно сотворить новый мир, не задавая вопросов?

Так обращается Пастырь к овцам своим. А вот что они ему отвечали.

“Фюрер, мой фюрер, данный мне Богом. Спаси и сохрани мою жизнь, как ты спас Германию. Спасибо тебе за хлеб, что ты даешь мне каждый день. Будь со мной всегда, не покидай меня, мой фюрер, моя вера, мой свет в ночи. Хайль Гитлер!”. Из “молитвы на ночь” члена гитлерюгенда. Вам эта “молитва” ничего не напоминает?

И фюрер, данный Богом, продолжит веселить свою паству кровью  врагов…

 

Но первыми из врагов Германии будут уничтожаться, конечно же, “божьи избранники” –  главные конкуренты на мировое господство. Шла не только борьба за место под солнцем, но и борьба избранников. И нацисты, вырядившиеся в арийские одежды, и Отец народов, несущий человечеству “светлое будущее”, уничтожали “семитскую заразу” не только как создателей Второзакония, то есть главных претендентов на мировое господство, но и как основателей христианства, завладевших умами и душами всего цивилизованного мира.

Это должно было произойти. Евреи раздражали всех. Они не только экспортировали идеи христианства и коммунизма, но и удачно торговали в обоих Храмах. И если уж смиренный Богочеловек порол их, то, что было ждать от Сверхчеловека, изначально настроенного на войну. 

Попытки взрастить желательный тип как более достойный жизни, – однако потерпят неудачу. Арии нацизма и новый тип строителя коммунизма так и не приживутся на земле. Хотя и выполнят свою миссию – “пушечного мяса”.

Из той кровавой “мясорубки”, как птица Феникс из огня, возродятся только… кто бы подумал? – божьи избранники. “Вечный жид” обретет, наконец, свою историческую родину.

Цель – в который раз – оправдала средства.

Криминальные разборки сверхчеловеков потерпят неудачу. Идеи милосердия и любви, пройдя христовы муки, засияют с новой силой в послевоенной Европе. 

В одном был прав великий пророк Фридрих: тип домашнего, стадного, больного животного, привыкшего идти за пастухом, – оказался не способен отличить звук пастушьего рожка от сладкоголосого звериного воя. Прав был и фюрер, презрев затасканное поколение, в крови которого есть память рабства и унижения.

Веками взращенное, работающее на подсознании раболепие перед Богом, а так же Церковь, борющаяся с инакомыслием и свободой со дня ее основания, – воспитала коленопреклоненное стадо, способное только слепо верить и покорно умирать.

Божья провокация вновь удалась!

Не хотите быть богами, самостоятельно мыслящими, – вас будут резать и стричь Пастыри всевозможных мастей. Им дозволено все, вам – ничего.

 

 

 

45.

Старшие Колёса вращались сверху вниз и снизу вверх… Зародыши Матери наполняли всё сущее. Битвы возникли между Созидателями и Разрушителями, и Битвы велись за Пространство; Семя рождалось и вновь появлялось, беспрестанно.

 

А дальше я завалился в свои трансцендентные миры, в которых, естественно, не было ни пространства, ни времени. Эпохи перемешались и распахнули свои тайны.

Было новое ощущение мира, которым я и делился с Семёном. КАРМА ИЗРАИЛЯ незримо присутствовала в истории последних двух тысячелетий. Я понял, что явление это вроде бы есть, но как бы его и нет. И в этой аморфности тайны – их сила. Поэтому говорить об этом не рекомендуется, – лишившись тайны, оно лишится и силы. Сион бессмертен, пока незрим. Но самое удивительное то, что он как зародился, так и существует, не меняя своей личины. Из глубины веков в нашу цивилизацию всплыло первобытное чудовище талмудистского расизма. Оно протащилось через эпохи, будто ничего и не произошло за 25 столетий нашего существования.

Сион произвел на меня неизгладимое впечатление!

Мой “убойный отдел” принял заказ на расследование самого крупного преступления всех времен и народов. Преступление организованной банды фанатиков против человечества. Время пришло отчитаться.

Я был трезв. Сережа удивился даже: “Чего это ты трезвый какой-то…”. Не знал приятель, что на рабочем месте концентрируются все силы, чтобы нести в мир знания, добытые в священной борьбе с мировым злом. И я их нес.

Моя обличительная речь обвинителя сначала была построена на вопросах. Я задавал вопросы, ответы на которые таили в себе взрывы. Взрывы основ!

Я не долго “раскачивался” и погнал с места в карьер.

-Семен, а читал ли ты Ветхий завет? А внимательно ли ты его читал? Тогда ответь мне, как так случилось, что “Левит”, “Числа”, “Второзаконие” находятся под одной обложкой с “Нагорной проповедью” и обличением книжников, написавших и принявших чудовищный расистский Закон? И почему обе книги являются священными?

Потом я перешел на утвердительный знак восклицания.

И этой святой книге молились, клялись говорить правду и только правду… на книге, сотканной изо лжи! Это – гремучая смесь “воровского закона” и божественных откровений!

Конечно, это уникальный памятник человеческим страстям и деяниям. Величайшая книга противоречий и парадоксов. Здесь мудрость и великие догадки соседствуют с самыми низменными чувствами! Явь переплелась с вымыслом. Но это еще и борьба идей, и… борьба Богов, несущих те идеи! Бог Ветхого завета и новый христианский Бог – это абсолютно разные Боги. Хотя и оба – провокаторы.

Бог Ветхого завета – величайший провокатор! Создатель и искуситель. Бог и Дьявол в одном флаконе! Подсунул нам яблочко познания, – съедят, не съедят? А выбора-то не было! Откажешься – не быть тебе человеком, созданным по подобию божьему, так и будешь в раю жить полудурком-незнайкой и импотентом, с фиговым листом на причинном месте… съешь, – познаешь мир во всем его многообразии, но уж тогда не взыщите-с… Рай не для вас, покиньте сию территорию! Съели… баба уговорила… и, после различных разборок и пертурбаций, выделилась из них каста избранников дома Иуды, таких же провокаторов, как и их бог. И принялись те “избранники” воду мутить!

Сначала ветхозаветный Бог, как медик-психоаналитик, привил нам бактерию “сознания”, спровоцировав организм на “познание мира”, при этом разъяснил нам всю греховность такого познания. Потом новый Бог, как режиссер-постановщик, разыграл еще одну провокацию под названием “живой бог”, указав нам путь к спасению от греха, которого не существует.

Когда из рая Папаша Адама с супругой выгнал, остался он как бы не “при делах”. Тогда и решил напомнить о себе роду человеческому. И поделил он загробный мир на Ад и Царство небесное. А в серединке Чистилище, а в Чистилище Он – Судия Неподкупный – вершит Страшный Суд. Кто возлюбит Бога своего и покается – ко Мне; кто сомневается – геенна огненная и мрак! И послал сына своего, как “козла отпущения”, на заклание.

Вот ты мне ответь… все говорят Бог – это любовь. Ты сам говоришь – любить можно только Бога. Себя любить не научились, зато Бога любим. Не просто любим, – самозабвенно любим, до самоистязания и самоуничижения любим. Человека презираем, соседа ненавидим, но уж Бога – не тронь! Что это за любовь такая к Судье? Как говорил Ницше, Бог, который любит людей при условии, что они уверуют в него, не вызывает доверия. То есть любовь с оговорками уничтожает саму суть любви. Неужели ты не чувствуешь в этом величайшую фальшь! За этой изначально фальшивой формулировкой может спрятаться кто угодно. В основном и прячется разная сволота. Все преобразователи мира кричали: “С нами – Бог!”. Под его сенью и творились любые беззакония.

А ведь все просто. Люби себе тихо… человека, кошку, природу, любую тварь земную и небесную… и все! Чего шуметь-то? Люби и прощай.

Но человек не захотел довольствоваться такой любовью. Ему подавай глобальную систему ценностей! Но когда из любви разыгрывают публичное шоу, когда в одежды любви и смирения рядится всякая нечистоплотная тварь и делается из интимного чувства – инструмент, инструмент порабощения личности для хитроумных политиков, тогда может получиться все что угодно. И получаются обычно страшные вещи. Кровавые казни, например.

Я сейчас тебе скажу одну крамольную мысль… такую крамольную, что я ее поначалу сам испугался. 

Не трогал бы Христос фарисеев, не гнал бы торгашей из своего храма – глядишь, все бы само собой рассосалось… не было бы прецедента, а значит и мирового безумия, под названием христианство. К чему эти буйства?

Ты знаешь, что такое медитация? Мета – любовь. Размеренное, тихое проникновение в суть любви. Будда обозначил 5 стадий такого проникновения. 1 – любовь к себе; 2 – любовь к другу; 3 – любовь к человеку вообще; 4 – любовь к недругу; 5 – любовь ко всему миру, от человека до животного, от цветка до камня. И заметь, любовь к Богу – отсутствует! Эта любовь – работа души.

А как Христос учит любви? Возлюби весь мир: и ближнего, и врага своего, как самого себя. При этом любовь к себе как явление даже не рассматривается, однако, по христианской идеологии, себялюбие – грех. Но самое главное – возлюби Отца небесного и Сына его, то есть происходит подмена реальной любви – абстрактной любовью к химерам. Ты уже не в реальном мире, но в мире воспаленной фантазии. Ангелы и демоны, божий промысел и сатанинские соблазны – вот твой мир. То есть, это не работа души, а слепая вера. Причем, кто любит отца и мать свою более, нежели Меня – недостоин Меня! Во как!.. Ни мать, ни отца, ни детей своих – Бога люби и Сына как его земного представителя.

Мало того, Христос  врывается в чужой Храм и изгоняет плеткой торгашей и менял. Хотя он не был “истинным” иудеем, и нечего ему было делать в чужом монастыре со своим уставом! 

Ты представь, что какой-нибудь русский малый ворвется сейчас в синагогу и выгонит всех  евреев к чертовой матери! А ведь у русского больше на то оснований. Они его царя убили и его страну погрузили во мрак коммунизма. Я тебе больше скажу. Геноцид, устроенный “божьими избранниками”, чудовищней геноцида турок против армян. Там просто вырезали половину нации, нас же смешали с грязью, превратив всю нацию в прах, в марионетку самой бесчеловечной идеи – коммунизм.

Христос же пророчествует: я разрушу сей храм и в три дня возведу новый. Торопыга какой… И ведь чувствовал сам, – не дело затеял. Не мир, но меч принес Я на землю.

И что ты хочешь после такой любви? После такой любви может быть только смерть.

Я не пойму, куда он торопился? В три дня возведу новый Храм… Возвел. Самого убили, а мы два тысячелетия расхлебываем его божественную кашу. Кому нужны такие подвиги, такое самопожертвование? Впрочем, что ж… молодой был, горячий.

Если бы он просто, как Сиддхартха, пребывая в нирване, “пробудился” потом под смоковницей и тихо учил человечество добру и любви, – не было бы этой чудовищной двухтысячелетней бойни.

Но история не терпит сослагательного наклонения. Что было, то было.

 

Вот ты представь только, какие силы противостояли тогда друг другу. С одной стороны – Вавилон, Египет, Греция, Рим – с развитой наукой, искусством, философией, правом; с  другой – маленькая иудейская каста фанатиков со своей примитивно-общинной идеей завоевания мира. То есть, мощнейшие созидающие цивилизации с одной стороны, с другой –  маленький микроб идеи разрушения. И тут уж как водится, один микроб порождает собрата – идею “спасения человечества”. Скажи, кого и от чего спасать-то? Раньше спасали дом от врага, человека – от болезней, и это было естественно. Теперь же… прозвучало нечто доселе неслыханное. Оказалось, нужно спасаться от “греха”, который сами иудеи и навязали сначала своей общине, а потом всему роду людскому.

Они ненавязчиво превратили свой “избранный” народ в грешников! Ты есть раб божий,  а значит, не подчиняясь Богу, ты совершаешь смертный грех. Внутри их крохотной общины считалось – самый большой грех – неподчинение божьим указаниям. (Которые они сами и сочиняли). То есть жили они не по шкале общечеловеческих ценностей, а “по понятиям” своей секты.

Но вдруг приходит Некто, смеется над их “показной” верой и говорит в общем-то здравые вещи – Бог един для всех, живите в любви и смирении, все народы – братья. Я – его сын, поэтому знаю, что говорю. Еретика, естественно, убивают. Но понятие “греха” переползает из местного лексикона во всеобщую идеологию христианства. Причем, акцент делается не на грехе убийства или воровства (с ними разбирались просто, покаялся – проходи в Царство Божье), а на самый тяжкий грех – богохульство, то есть неверие в божественный промысел. 

А дальше происходят невероятные вещи! Свои местечковые разборки иудеи смогли раздуть до вселенских масштабов! Пиар, созданный Спасителем кучке фанатиков, – сработал.    

Оставалось только грамотно раскрутить полученный шанс. И евреи его не только не упустили, но разыграли в лучших традициях театрально-драматического жанра. Сначала Рим, а потом и все человечество уверовало в их версию создания мира. Ветхозаветный Бог, рожденный иудейскими мифотворцами в Палестине, а также “живой бог”, сошедший с небес прямо к ним – на землю обетованную, чтобы “спасти человечество” – все это теперь “общечеловеческие ценности”.

А как ты думаешь?

Нас при-у-чи-ли думать их мозгами, молиться их богу!!

Сначала Моисей водил их по пустыне… привел-таки на нашу голову. Семен, ты все-таки почитай Второзаконие – Моисей тебя всему научит. И как Бога любить, и как чужие жертвенники разрушать, и как рощи вырубать, и как народы с земли изгонять, и скот его поражать, и царей истреблять. А если брат твой или жена, или дочь скажет: “Пойдем служить иным богам”, – побей их камнями до смерти. “Ибо ты народ святый у Господа, Бога твоего; тебя избрал Господь, чтобы ты был собственным Его народом из всех народов, которые на земле”. Еще он научит тебя тонкостям кулинарии. Как нечистую свинью отличить от чистого барана. Еще обрезанию тебя научит, Пасху Богу своему совершать в месяце Авине, поститься…

Но и Христос учит не менее страшным вещам. Да, он учит милосердию и любви, но как он этому учит! Покинь отчий дом, наплюй на все родственные связи, не хорони отца, возлюби врага своего до самоуничижения (подставь щеку, отдай последнюю рубаху) и иди благоденствовать Царство Божье! Куда он торопился, что запретил ученику хоронить отца? И чего его благоденствовать такой ценой, когда “Царство Божье внутри нас есть”! Да еще предостерегает, кто любит больше детей своих и родителей – не достоин ни Меня, ни Отца небесного. Да это же чистой воды сектантство! Отдай свое имущество, уйди из дома, забудь родственников и родителей и молись химерам!

Моисей неверующих в их бога предлагает побить камнями, Христос же просто вычеркивает таковых, как недостойных божьей милости. Ты чувствуешь? За всем этим  еврейским словоблудием стоит одна идея – собрать всех в единый колхоз, что бы легче было управлять им.

Другой вопрос, говорил ли он все это? Или тут поработал хитроумный иудейский цензор, подаривший миру бесполое существо, зачатое через ухо девственницей Марией – “живого бога”? Вот для чего им понадобился не пророк и учитель, но живой Бог. Ни в одной религии мира не додумались до такого! Бог – непререкаемый авторитет. Его должно услышать и ему подчиниться. Впрочем, сам “бог” обладал только одним “правом” – правом умереть за идею. Что он и сделал.

Однако, что это за идея такая? Уж больно смиренный бог, в изложении его биографов, напоминает демона революций, жаждущего крови. С одной стороны, он говорит о любви и прощении, о смирении и покорности, с другой – “кто не с нами, тот против нас”! Он создает команду аскетов, готовых умереть теперь уже за нового Бога, презревших мирскую жизнь с ее мирскими обязанностями и призванных благоденствовать нечто фантастичное – Царство Божье. А метод давления на массы один – божественный промысел. Но он прогрессирует: у левитов Моисей разговаривал с Богом, и все его наставления становятся Законом, отступление от которого – смерть; Христос – уже сам живой Бог, и все его наставления – Истина. Неверующий же в Истину обречен не просто на смерть, но на геенну огненную и мрак уже после смерти. А цель у обоих одна – управлять душами. 

Чувствуется во всех этих наставлениях и призывах один автор – фанатик. Фанатик, преследующий совсем иные цели.

Теперь становится понятно, почему Второзаконие и Нагорная проповедь разместились под одной обложкой. Это – сообщающиеся сосуды.

Непонятно другое, зачем нам-то все это? Зачем нам такая любовь? Какое нам, русским, дело до их проблем? Зачем  н а м  –  и х  земля обетованная,  и х  выдуманный Моисей со своими пророчествами и наставлениями? Зачем нам Подвиг Христа такой ценой? А ведь  н а ш е  православие молится  и х   Библии, то есть молится расистским наставлениям Моисея, молится Христу, презревшему те наставления.

Меня лично ханты больше интересуют. У них, по крайней мере, все непосредственно и чисто. А главное – тихо, без надрыва, без лукавых речей и помпезных церквей. Без Подвига, “спасшего” весь мир. Они просто общаются с потусторонними силами, “слышат” все живое и мертвое, невидимое зрят в видимом мире и, главное, никому не мешают!  

Так чему и кому мы молимся?

Зато теперь с новой силой заговорили о толерантности. (Догадываешься, откуда ветер дует?) Терпите, ребята, чужие верования. Как, скажи, ну как можно терпеть иудаизм, когда от него, как от гнилого болота, несет презрением ко всем народам и религиям. Тогда уж и коммунизм нужно терпеть, и фашизм.

И еще. Это Христос подарил нам молитву “Отче наш”, Будда никаких молитв не оставлял. То есть мольба, просьба милости – это христианский язык общения с Богом. Христиане превратили нас в попрошаек! Получилась не гордая общность богов, а племя рабов, клянчащее “милости” у некоей грозной силы – то хлеба насущного, то жизни вечной.

 

Семен, вот ты мне скажи, – почему идеи милосердия не остановили самое чудовищное варварство? Как так случилось, что идеи добра и мира не только не принесли ни добра, ни мира на землю, но спровоцировали величайшую бойню? 

А ведь такие примеры были. Махатма Ганди смог организовать кампанию “гражданского неповиновения” в Индии и освободил свой народ! Значит, возможны милосердные революции, если они основаны на действительно милосердной религии.

Какое там “милосердие”! Такого изощренного мракобесия не знал еще подлунный мир! Сначала заварили кровавую кашу чужими руками, заплели мозги обывателю, а потом принялись “стонать и плакать” – мы такие несчастные, никто нас не любит.

Нет, лично я господ “божьих избранников” просто обожаю. Они меня до глубины души пробрали. Каков диапазон! Породить в глубине своей расы и Христа, и выводок антихристов – это надо суметь. Обмануть  в с е х ! то есть водить за нос  в с е  человечество на протяжении 25 веков! Свой местечковый “конфликт” раздуть до мирового пожара! Это, скажу я тебе, вызывает восхищение.

Я тебе больше скажу. Меня-то самого неистовая всепоглощающая любовь Христа в свое время задела гораздо глубже, чем медитация Будды или милосердие Ганди. Я сам так любил. Разложенная по полочкам любовь блекнет перед бурей страстей Спасителя. Загадка русской души сродни таинству явления богочеловека. Убийственная любовь, любовь как самопожертвование – это так по-русски! Мне вообще кажется, что наши нации имеют какую-то необъяснимую внутреннюю связь. Обе нации – “никакие”. И если русские – это душа человечества, то евреи – его разум. Обе нации – “избранники”. И если евреи в силу своей природной беспардонности, не постеснялись заявить это во всеуслышание, то мы, русские, народ стеснительный – тихо вынашиваем идею своей “уникальности”.

Но… та пылкая, самоубийственная любовь к Богу – это наша (человечества) тревожная юность. А юность, как известно, не вечна. Подросток превратился в мужчину. И возникает тогда вопрос: а нужны ли такие страсти теперь – повзрослевшему роду людскому?

 

Так что евреи это вечная тема. Ты посмотри, какой области человеческой деятельности ни коснись, – везде евреи отметились: Спиноза и Эйнштейн, Чаплин и Эйзенштейн, Фрейд, Мандельштам, Кафка! И пр., и пр. Но и выводок антихристов не менее впечатляет – от Герцля, Вестхаупта и Маркса до Троцкого и Свердлова в России (среди 556 высших большевистских руководителей, было 448 евреев). Еще Бела Куна в Венгрии, Розы Люксембург в Германии и Эммы Гольдман в Соединенных Штатах! Просто крыша едет от такого “крысиного нашествия”.

Но есть еще Соломон Гуггенхайм, поставивший на поток наши – художников – “откровения”, есть “фабрика грез”, основанная евреем, есть Нобелевская премия. Хитрый мужик этот Нобель. Сначала динамит изобрел, а потом “покаялся” в лучших традициях христианства – премию мира учредил. А еще “владельцы заводов, газет, пароходов”. Вот он – расцвет иудейской морали! Миром правят рассудок и деньги. И, похоже, весь мир с этим согласился.

А знаешь, чего они больше всего боятся? – СВЕТА! Замалчивание этой темы преступно. Их нужно высветить прожектором Гласности, и все их срамные идеи исчезнут, как мираж. Впрочем, на смену им грядет уже новый демон – ваххабизм. Хотя я не удивлюсь, если окажется, что движение ваххабитов спровоцировал Сион. 

 

В истории не раз случались подобные провокации.

Ведь это в их кругах родилась самая нечестивая мысль за все времена: “Если Господь Бог забыл свои обязанности, то их нужно выполнить за Него”. Так рассуждали иудейские лидеры, погрузившие ХХ век во мрак революций и войн.  

Началось все с великой провокации – “Протокола сионских мудрецов”. Были они фальшивкой или планом “еврейского заговора” – не важно. Важно то, что сценарий еще не поставленного спектакля, был разыгран буквально по “Протоколам”: весь ХХ век это борьба Сиона за мировое господство.

В результате они не только достигли своей цели, – вернули себе землю обетованную, но и предстали в глазах мирового сообщества эдакими жертвами и великомучениками. А то, что для достижения цели было спровоцировано две Мировые войны (!), – говорить в том сообществе не принято. Догадываешься почему? Уже все схвачено! Лига наций, ООН – все это гениальное изобретение этих же ребят. И кормится “свободный Запад” из единого корыта. Ты заметил, как они жаждут создать единое Европейское правительство? Французы с голландцами их “обломали”… пока. Но это все вопрос времени. 

А как они сейчас решают мировые проблемы? “Молча” разбомбили Косово, Ирак, “тихой сапой” готовятся к войне с Ираном…

Они только Восток не смогли обмануть. Там ребята как сели в позу “лотос”, так все – нет их – “улетели” в трансцендентные миры к “оси мира” поближе.

А русские… Ох, Семен, Семен, русские это, конечно, песня… эти – все хавают. Им что Христос, что Ленин, что олигарх – все “святый бог”! Православие – национальная идея. О, кей! Коммунизм – национальная идея – тоже о, кей! Американский капитализм – супер о, кей! И мечутся, бедолаги, не знают, какому богу молиться. А сейчас нация просто в нокауте! Христа  коммунистам продали, коммунизм – пропили; остались “цивилизованные ценности”  – частная собственность и доллар, что бы ее иметь. Так ведь нет ее – собственности! Умыкнули из-под носа господа олигархи! Беда…

Удивительное дело!.. лишь русские позволили убить своего царя еврею, а с ним и растоптать православие. (Еще одно доказательство нашей родственной связи: разум, презрев душу, оказался в рабстве Идеи). Мы же – широкий толерантный русский народ – позволили это сделать. И не только позволили, но убийц причислили к “лику святых”, молились на них 70 лет, города называли их именами, а национальная идея стала – коммунизм. Потом, когда коммунизм стал уголовно-тоталитарным (впрочем, бывает ли он иным?), а евреев “задвинули” с руководящих постов, с той же легкостью, благодаря тем же евреям-диссидентам и еврейской Америки, свалили “империю зла” и въехали на крови нашего народа в “цивилизованный мир” с новой национальной идеей – доллар и новыми “святыми апостолами” – евреями-олигархами!

Удивительно то, что загадочный русский народ после всех этих пертурбаций и массового изнасилования выжил. (Русский народ – душа, а душа бессмертна). И не только выжил, но окреп настолько, что смог победить в самой чудовищной и грязной войне за всю историю человечества. Войне, спровоцированной человеческой нечистью – сионистами и развязанной паханами коммунизма и нацистскими варварами.

Зачем, спрашивается, нам национальная идея, когда у нас есть такой народ!

 

Теперь у нас получается совсем другая родословная человечества.

Не Адам родил Каина, а Каин – Еноха… нет. Тут другое “древо жизни”. Второзаконие породило Талмуд, Талмуд – Карла; Карл породил Владимира, Владимир – Иосифа, Иосиф породил Адольфа…

Вся родословная – на крови.

Свои устные легенды кучка иудейских фанатиков оформила в Закон. Чудовищный расистский Закон. Некто из Назарета восстал против него, призывая к любви и смирению. Но к смирению призывал со страстью и нетерпимостью истинного революционера. И его убили. Потом часть иудеев “прозрела” и окрестила его Христом и живым богом.

Но воровской Закон не только не умер, но, объединившись с Нагорной проповедью в святой Библии, – засиял с новой силой и стал достоянием человечества. В борьбе этих двух противоположных сил и продолжилась наша история. Второзаконие породило сначала Талмуд (где разъяснялись методы борьбы за мировое господство), а потом Орден иллюминатов, цель которого – смута и уничтожение всех религий и правительств. Христианские богословы тоже не дремали, – создали Орден иезуитов с “божественной” инквизицией. И заполыхали костры, выжигая любую свободную мысль, как ересь. Иллюминаты же впоследствии трансформировались в сеть террористических организаций под лозунгом идей коммунизма. Коммунизм же поднял со дна все самые низменные инстинкты.

Однако самим евреям такая “опека” тоже выходила боком. Загнанные в гетто и вынужденные выполнять все предписания Талмуда, они, по сути, обратились в рабов идеи “божьих избранников”. Простой еврейский народ попал в капкан. Изнутри – варварский Закон с изощренными наставлениями Талмуда, извне – коренные народы, презирающие их.

Началось массовое “расползание” евреев и ассимиляция их в других народах. Однако эмансипация евреев-сефардов на Западе не устраивала Синедрион. Тогда “божьи избранники” устроили поистине дьявольскую провокацию (сколько же их было за нашу историю!) – обратили в свою веру языческое, воинственное племя хазар. Появился новый тип еврея – ашкенази, не имеющий к исконной нации никакого отношения. Туда – в Россию и русскую Польшу и переселился талмудистский центр – хранитель левитских и фарисейских традиций. Под Россию была подложена бомба, взрыв которой изменил лицо мира. Новый тип воинственного еврея взял на себя роль марионетки – проводника и исполнителя идей разрушительных революций, целью которых являлось возвращение евреев на исконную землю и создание там мирового правительства.

И закрутилась кровавая карусель!

Из утробы человека выползла Тварь и установила свои законы. Законы насилия и ненависти. Идеи милосердия и любви, объединенные в Церковь Господню, оказались не способны противостоять Твари. Раб божий оказался рабом по сути своей, то есть сам являлся той же тварью.

Закончилось все это разборками воров “Закона левитов”, нацистского полубога и Уголовника всех времен и народов.

Эта кровавая драма и есть – апофеоз любви Сына Человеческого к роду человеческому? На этом кресте распятое человечество пребывает уже два тысячелетия. 

Ну и как вам, господа рабы божьи, живется у Христа за пазухой?